Но тебе оно не приносит радости. Ты, ускорив шаг, проходишь в сторону метро, стараясь не смотреть на все это безобразие.

Мы с Оксаной решили в знак протеста устроить русский Новый год у нее дома, с обязательным приготовлением оливье и селедки под шубой. Эта идея хоть немного подняла нам настроение. Но все равно, на душе скребли кошки. Ведь, помимо этой навязчивой рождественской суеты, меня тяготил груз нерешенных проблем: бесперспективная тягомотина в виде отношений с Рафаэлем, энергетический вампир в лице хозяина квартиры, необходимость сдачи экзаменов первого семестра и поиска места стажировки. А главным образом напрягало отсутствие денег, а ведь надо было еще каждый месяц оплачивать кредит.

И ведь, наверняка, в этом городе так много одиноких людей, которым тоже грустно в преддверии Рождества, чья семья далеко, кому некуда податься в Новогоднюю ночь или просто кому не хватает пресловутой «второй половинки». Но в тот канун Рождества все, как назло, были пристроены и беспрерывно делились друг с другом своими планами. Особенно в этом смысле меня раздражала школа. Подумать только, эти ребята младше меня на пять лет, но уже прожужжали мне уши своими бой- и гёрлфрендами, все разъезжались по своим родным городам к родителям, у всех были запланированы каникулы с друзьями, катания на лыжах. А мне оставалось только вздыхать про себя, что я никогда вот так не собиралась с друзьями в горном шале, согреваясь глинтвейном после веселого морозного дня лыжных спусков, не смотрела с высоты горы на потрясающий вид в объятиях любимого.

Мне в этом году явно не светили ни поездка в горы, ни семейное торжество, ни даже просто вечеринка. «Бразилец», как и все, отмечал Рождество с семьей, мои друзья разъехались, кто куда, в Москву ехать не было денег, да там и не было никого до 10 января.

Отношения с «Бразильцем» продолжались очень интенсивно при встречах и весьма вялотекуще между ними. Встречались мы не чаще раза в неделю, в перерывах же он мне почти не писал. Встречи с ним, его эсэмэски были для меня, словно глоток свежего воздуха. Во время наших встреч я старалась быть красивее всех, чтобы выделяться на фоне француженок, и ему явно было приятно представлять меня своим друзьям.

В своем бежевом пальто нараспашку и в туфлях на каблуках на фоне закутанных в свои шарфы и теснящихся на террасах у столиков с обогревом парижанок я и правда выглядела довольно выигрышно.

– У вас тут прямо весна, – не переставала восхищаться я. «Бразилец» же лишь еще глубже зарывал нос в свой шарф.

Он и правда однажды признался, что ему надоели француженки, и что это очень хорошо, что я русская и такая sweet16.

Он постоянно водил меня в новые места и знакомил с новыми людьми. Мне казалось, что именно так я смогу лучше узнать Париж, окунуться в его самую глубину, когда весь город ложится спать, и лучшие его представители начинают совсем другую жизнь, ночную, собираясь в местах, скрытых от глаз простых обывателей.

Один раз он пригласил меня на домашнюю вечеринку в 16-м округе, где, по его словам, должен был собраться весь парижский творческий бомонд. Мы пришли в какую-то бездонную квартиру, доверху забитую людьми. Мне показалось, что я попала в некий параллельный мир, и мои собственные достижения и таланты, а также тот факт, что в Москве я была завсегдатаем подобных вечеринок, разом померкли. Хотя сам Рафаэль имел мало отношения к этому миру, у него просто были друзья-актеры, но мне он казался его неотъемлемой частью, и меня переполняла гордость от того, что я нахожусь рядом с ним. Он и сам был явно горд своей спутницей, особенно после того, как несколько друзей назвали нас очень красивой парой.

– Пойдем покажу тебе кое-что, – сказал Рафаэль.

Мы вышли на маленький балкончик, возвышающийся над парижскими крышами, с которого виднелась ОНА – Эйфелева башня! От одного взгляда на нее у меня всегда захватывало дух. Переливаясь миллионом огней, она отражалась в ночных окнах, над которыми мы – две влюбленные тени – как будто воспарили и застыли в воздухе. Сигарета сменилась на поцелуй, а монотонный куплет Jay Z – на помпезный припев Алишии Киз, поддерживаемый отдаленными возгласами гостей. Как будто эта песня была не про Нью-Йорк, а про Париж.

Наши с Рафаэлем бурные вечера перетекали в ленивые воскресенья, когда мы не вылезали из кровати. Я уже выучила весь воскресный репертуар «Canal Plus». Эти воскресения в Марэ были для меня теми островками спасения, когда я могла сделать передышку в своих метаниях и проблемах и насладиться своей жизнью в Париже.

Таким утром я любила выходить на улицу за свежим номером «L’Equipe», спортивной газетой, которую он так любил читать за утренним кофе, а заодно прогуливаться по Марэ, впитывать в себя особую богемно-молодежную атмосферу этого района, представлять, что я здесь живу. Я любила покупать сумасшедшие десерты в местных кондитерских, любила запах булочных, любила неторопливых людей с собачками, великами, сигаретами, сумками для покупок. Была без ума от маленьких магазинчиков с дизайнерскими вещами. Обожала смотреть, как одеты люди, и мечтать, как когда-нибудь я тоже смогу купить себе что-то модное и необычное и такое французское (пока же с моими скромными финансами я могла себе позволить лишь «Зару»).

Это был мой маленький мир мечты, в котором мне хотелось остаться навсегда. Мир причудливого переплетения языков, славянской, европейской и латиноамериканской души, мир дружбы народов и всеобщей любви, где каждая культура учится у другой и берет самое лучшее, создавая удивительный новый мир, где нет границ и нет зла.

Но наступал воскресный вечер, и я возвращалась в свою реальную действительность, где меня уже ждали одиночество, неуверенность в будущем, а также недовольный моим отсутствием «Старичок», который все больше от простой ругани переходил к активным действиям. Например, как-то вечером дома меня ждал отключенный интернет.

– Это потому что ты постоянно сидишь в своем интернете. А я тут так, для мебели что ли?

А еще он потребовал, чтобы я ночевала непременно дома, чтобы уже с утра было кого донимать разговорами.

Но меня было не так-то просто сломить. Я брала ноутбук и уходила, а когда возвращалась, он еще и извинялся, прося больше не бросать его. А уходила я в «Starbucks», и вместе с окружающими меня людьми с ноутбуками и чашками кофе я чувствовала себя там в безопасности. Так в первые месяцы в Париже мой ноут и картонный стакан с зеленым логотипом стали теми атрибутами, которые скрашивали мое одиночество в большом городе. Мне было ужасно любопытно узнать, почему же жена бросила Рафаэля. И вообще, какая она, эта коварная разрушительница. Бродя по лабиринтам социальных сетей, я однажды наткнулась на альбом фотографий одного из друзей «Бразильца» с рождественского ужина многолетней давности.