Выглядела эта фигура, как молодая женщина.

Если уж пускаться в догадки, я бы сказал, что это была девушка подросткового возраста, с длинными черными волосами и глазами, прямо горевшими желтым светом, с вертикальными черными щелями в центре, как у болотной рыси.

Чудненько, я понимаю, что вы подумали, но знаете, что: дальше было и того пуще!

Она смеялась.

Да ладно, знаю. Но это была молодая женщина, стоявшая на крыше, простирая руки в небо, и она как будто глядела прямо на меня и — да, смеялась. Хохотала, или завывала, или причитала… и не знай я, что это не так, то мог бы поклясться, что верещание, которое я приписал ветру, на самом деле исходило от нее! Лады, я выложил вам, что видел, и теперь можете волочь меня в дурку, потому что, когда я моргнул и вытянул шею, чтобы разглядеть эту девушку получше, она исчезла.

Ну да, именно так. Растворилась в воздухе.

Я уже хотел было спросить остальных, видели ли они ее, но…

Но пошел град.

При прежнем моем знакомстве с градом он был вроде мелкой гальки, чуть выросшей, а потом снова ужавшейся до мелкой, когда гроза шла на убыль. Эти грозы были шумными и забавными и порой портили лакокрасочное покрытие чьей-нибудь машины. Грузовик Эрла представлял собой несколько тонн ржавчины, грунтовки, а в нескольких местах и настоящей краски, так что повреждение его покрытию в данном случае явно не грозило.

Но сент-олбанский град оказался совершенно не таким. Он начался с громадных градин величиной с клюкву, стремительно разросшихся до размера мячей для гольфа, лупя по нам так жестко и громко, что напрочь заглушил всякий вой. А может, вой смолк, когда нагрянул град…

Так или иначе, долбежка стояла нескончаемая. Неумолимая. Состояние грузовика Стаута стремительно ухудшалось. Градины сцарапали с него краску и добрались до металлической поверхности, ветровое стекло треснуло в нескольких местах, и по нему зигзагами разбежались во все стороны трещины, а заднему стеклу пришлось еще хуже — многочисленные попадания выглядели на нем точь-в-точь как пулевые отверстия.

Не ограничивая повреждения одними окнами, град неустанно барабанил по капоту грузовика, оставляя на нем вмятины. По звуку над головой я понимал, что крыше приходится того хуже. Грохот града по металлу был настолько мощным, что казалось, будто команда «Блю Мэн Груп»[11]обрабатывает наш грузовик кувалдами во время затянувшейся коды.

— Ни черта себе! — крикнул один из мальчишек, и остальные рассмеялись.

— Как тебе яблочки, дитя города? — загорланил Эрл, хотя, насколько понимаю, до размера яблока град еще не дорос.

— Удивительно, что окна еще целы! — крикнул я.

— Долго они не выдержат, — проорал владелец машины.

И тут — внезапно, как и началось, — все закончилось.

Не считая одного запоздалого грохота, когда что-то свалилось с небес прямо в кузов грузовика с такой силой, что его колеса содрогнулись, а шины промялись.

— Что за херня?! — гаркнул Эрл.

Внезапно наступившая тишина была такой диковинной, что мы все с минуту просто сидели, не двигаясь и не произнося ни слова. Потом поглядели за окна, а после этого — друг на друга. Мы прошли через это, чем бы оно ни было, и нам, всем четверым, будет о чем рассказывать до скончания наших дней.

— Пока не выходите, — предупредил Стаут-старший. — Это последняя штуковина может оказаться не последней.

— Это была не градина, — подхватил я.

— А что ж тогда?

Я поразмышлял с минуту:

— Может, метеорит или обломок космического спутника, грохнувшийся на землю.

— Посреди грозы с градом?

— Вероятнее всего. Конечно, мы всегда можем выбраться из кабины и поглядеть…

— Тогда ты первый, — отозвался Эрл.

И мы расхохотались. Солнце снова выглянуло, и я выбрался из грузовика, а остальные полезли за мной. Потом мы поглядели в кузов — что же там наделало столько шума.

Это был не метеорит.

И не обломок космического спутника.

А пушечное ядро.

— Кто-то стрелял по нам из пушки? — вопросил я.

— Кто его знает! — ответил один из ребятишек Эрла. — Местечко-то в прошлом пиратское… Уйма народу считает себя пиратами.

— Может, его просто подхватило штормом, малость пронесло, а потом выронило в мой грузовик, когда ветер стих, — предположил его отец.

— С виду древнее, — заметил я.

Взяв у меня ядро, старший Стаут внимательно его осмотрел, после чего снял бейсболку и почесал в затылке.

— Ну, здесь оно может чего-нибудь стоить, — сказал он задумчиво и положил его на пол грузовика.

Мы заканчивали погрузку балластных камней в кузов, беседуя о грозе и сравнивая ее со всем остальным, что пережили со стороны природы.

На следующий день, в четыре утра, я развел в яме громадный костер и прожаривал камни больше двух часов, а потом Эрл с сыновьями помогли мне завернуть основную часть свиной туши в фольгу и донести ее до ямы. Вытащив парочку камней помельче, лежавших в центре, мы сунули их внутрь туши, чтобы та пропеклась как можно более равномерно. От раскаленных камней столбом повалил дым и послышалось шкворчание, когда они обожгли свинью изнутри. Мы завернули в фольгу оставшуюся часть туши, бережно уложили ее в яму и накрыли банановыми листьями и раскаленными камнями. Затем я убрал веревки, обозначавшие границы «кухонной» зоны, и граблями нагреб на яму сверху пару футов песка. Когда мы закончили, никто бы нипочем не догадался, где жарится свинья, не зная этого наверняка.

Удовлетворившись плодами трудов своих, мы с Эрлом и мальчиками зашли в дом, и я накормил их кашей с креветками и булочками с деревенским окороком под красным соусом. Так мы и сидели, болтая о шторме и попивая кофе.

В какой-то момент я спросил их, видели ли они что-нибудь на крыше магазина.

— Типа чего? — поинтересовался Стаут-старший.

— Не знаю, я просто там что-то видел.

— Типа пушки? — подкинул один из сыновей Эрла.

Мы все рассмеялись, и я сменил тему.

Спустившаяся Бет начала наводить порядок перед грандиозным завтраком Четвертого июля, и я встал, чтобы помочь ей. Мужчины ушли. Работать вдвоем было очень уютно. Мы почти не разговаривали, да и не чувствовали особой нужды в этом.

По моим прикидкам, на доведение свинины до идеального состояния, чтобы мясо отваливалось от костей, требовалось часов одиннадцать, а значит, обед должен был приготовиться где-то к шести. А до той поры наши гости могут наслаждаться пляжем, игрой в гольф или пробежкой по магазинам соседнего Фернандина-Бич. Рейчел и Трейси будут подавать напитки избравшим пляж, для остальных Бет возьмет на себя челночные перевозки, а я заступлю на весь день на вахту по приготовлению еды и напитков. Свиной пир завершится к восьми тридцати, и тогда мы перебросим дюжину наших постояльцев на большое шоу фейерверков над гаванью Фернандина-Бич. В общем, это Четвертое июля станет достойным воспоминанием.