«жигулях», но одеты все были вполне прилично.

Представляться начали сразу, как только выбрались из салона автомобиля, Максим Федотов, Никита Решетников, Ефим Кустецкий, – и протягивали ему руки.

Морис пожал руки всем троим, вежливо произнося:

– Приятно познакомиться.

– Нам тоже, – за всех ответил Федотов, – жаль только причина для знакомства нерадостная.

– Вы правы, – сказал Морис и пригласил, – пойдёмте, я провожу вас в кабинет Мирославы Волгиной.

– Она тут за главного? – уточнил Никита.

– Точно, – кивнул Морис, скрыв улыбку.

Он уже понял, что у этой троицы за главного Максим Федотов.

Оставшийся путь до кабинета Волгиной мужчины проделали молча. По тому, как они вытирали лица чистыми платками в одинаковую клеточку, он понял, что они сильно волнуются. Ему хотелось как-то приободрить их, но он не находил слов и боялся разволновать их ещё больше.

Наконец они миновали приёмную и оказались перед кабинетом. Морис распахнул дверь.

– Проходите, пожалуйста, Мирослава вас ждёт.

Они вошли гуськом и выстроились в линеечку.

Мирослава вышла из-за стола.

– Здравствуйте, я детектив, Мирослава Волгина.

– Максим Федотов, Никита Решетников, Ефим Кустецкий, – представились они в том же порядке, что и Морису, правда, рук протягивать не стали, решив про себя, что дама всё ж таки, в смысле девушка, неудобно лапищи свои ей совать.

Мирослава, прочитав их мысли, дружелюбно улыбнулась и предложила присаживаться, где кому угодно.

– А стулья сдвигать с места можно? – спросил один из них.

– Конечно.

Мужчины взяли себе каждый по стулу, и все три поставили их в ряд напротив неё, после чего чинно уселись.

– Говорить, наверное, буду я, – сказал Максим Федотов.

– Я вас внимательно слушаю, – ответила Мирослава.

– Тут такое дело, – начал мужчина, – нашего товарища Ивана Костомарова задержали по подозрению в убийстве одного из наших хозяев – Фрола Евгеньевича Тавиденкова.

– Я слышала об этом, – кивнула Волгина.

– Откуда? – удивился Федотов.

– Не важно.

– Слухами земля полнится, – не обращаясь ни к кому, проговорил Ефим Кустецкий.

– И ещё давайте сразу о деньгах договоримся, – встрял Никита Решетников.

– О каких деньгах? – удивилась детектив.

– Нам сказали, что вы влетите нам в копеечку.

Мирослава тихо рассмеялась.

– Поэтому мы собирали деньги всей бригадой.

– Если всей бригадой, то потянете, – пошутила детектив и, сразу став серьёзной, предложила: – Давайте ближе к делу.

– К делу так к делу, – засопел Решетников. – Ванька ни в чём не виноват!

– Почему же его задержали? – спросила Волгина.

– Погоди, Никита! – осадил Федотов товарища и обратился к Мирославе: – Задержали его потому, что он с дури кричал, что порубит буржуя в капусту!

– И порубил?

– Порубил кто-то другой, но не Иван. И то в переносном смысле. Дали Фролу по голове! Он и коньки отбросил. Но посудите сами, где Иван и где рябчики.

– Какие рябчики?

– Обыкновенные! Буржуйские и ананасы!

– Так, – сказала Мирослава, – рассказывайте всё с самого начала.

– Так вы возьмётесь за наше дело?

– Скорее да, чем нет. Рассказывайте! – велела она.

– Фрола Евгеньевича в сарае нашёл сторож. Убитый сидел в бочке с ананасами. Изо рта у него торчала голова рябчика.

– А где было тело?

– Так в бочке же!

– Я имею в виду тушку рябчика.

– Там же и было. А на стене кровавая надпись стихами Маяковского про буржуев, ананасы и рябчиков.

– Надпись кровавая в том смысле, что написана кровью?

– Сначала и полиция так подумала, но потом разобрались, что это краска.

– Уже легче.

– Только не Фролу Евгеньевичу, – со злым сарказмом отозвался Никита Решетников.

– Вы тоже не любили Тавиденкова? – спросила Мирослава.

– Он не девка, чтобы я его любил, – огрызнулся мужчина.

– Погоди, Никита, не ершись, – прикрикнул на него Федотов. – Его никто не любил. Может, кроме его дочки.

– Вот как? – удивилась Мирослава. – А жена?

– Про жену мы не знаем. А дочка ему звонила иногда, когда он с нами собачился, в смысле общался, и было слышно, как она весело чирикала в трубке. А то и забегала на предприятие.

– Хорошая девушка, – проговорил молчавший до этого Ефим Кустецкий, – вежливая. Со всеми работягами здоровалась. А если приходилось случайно заговорить, обращалась ко всем на «вы».

– Да, девка у Тавиденкова хорошая, – нехотя согласился Никита Решетников.

– Она, когда узнала, что Ивана задержали, предложила дать нам денег на частного детектива.

– Вот как? – удивилась Мирослава.

– Но мы не взяли, – сказал Никита.

– Почему?

– Сами не нищие! – отрезал мужчина.

– Она и визитку вашу дала, – признался Федотов.

«Интересно, – подумала Мирослава, – откуда у Дарьи Тавиденковой визитка нашего агентства. Мы никогда не имели дел с её отцом. Как, впрочем, и с его компаньоном тоже. Но ладно, это дело десятое».

Между тем Максим Федотов продолжил:

– От денег мы отказались, а визитку взяли. Посоветовались с мужиками, деньги собрали, да и позвонили вам.

– Это я уяснила. Скажите мне лучше, кто кроме Ивана Терентьевича Костомарова конфликтовал с Тавиденковым.

– Все понемногу, – почесал пятернёй в затылке Никита Решетников.

– Вот именно, что понемногу, – добавил Ефим Кустецкий, – а Ванька просто нарывался на ссору с ним.

– Почему?

– Точно неизвестно. Но сдаётся мне, что его учитель накручивал.

– Какой учитель? – слегка удивилась Мирослава.

– Истории. Ярослав Ильич Королёв.

«Опять этот Королёв! Во всякой бочке затычка», – подумала Мирослава и спросила:

– А Костомарову-то Королёв с какого боку?

– Так сынишка Вани у него учится. Ярослав Ильич в его классе классный руководитель.

– Вон оно что, – протянула Мирослава, думая о том, что это усложняет дело. Настропалённый Королёвым простой рабочий мог и до крайности дойти. – Они часто встречались? – спросила она.

– Иван ходил на родительские собрания. А так мы не знаем. Но у меня у самого дочь когда-то училась у него, так я наизусть знаю все его песни о главном.

– Однако вы не поддались, – заметила Мирослава.

– Я старый умудрённый лис. А Иван молодой.

– И рьяный! – буркнул Никита.

– Но тем не менее вы не верите, что Костомаров мог быть причастен к убийству Тавиденкова?

– Не то что не верим! Мы уверены, что Иван его не убивал.

– Меня интересует, что такого случилось в тот день, что ваш товарищ вместо того, чтобы идти домой, напился и бродил неизвестно где.

– Случилось не в тот день, – вздохнул Федотов, – а накануне.

– И что же случилось накануне?

– Иван с женой поссорился.

– Из-за чего? – Мирослава ожидала, что ей ответят «не знаем», но Никита Решетников выпалил: – Иван захотел в коммунистическую партию вступить! А жена против!

– В КПРФ, что ли? – невольно улыбнулась Мирослава.

– Берите выше, – сказал Федотов, – к Сурайкину!

Мирослава присвистнула.

Никто не сказал ей о том, что свистеть в помещении не следует. Было ясно, что если она свистит, то свистит не в первый раз. Тем не менее в её доме бедностью не пахнет.