Пуля попала отцу Михаилу в спину, губы сразу окрасились кровью, лицо сделалось землисто-серым. Старший лейтенант Новиков бросился на помощь, хотя и видел страшные симптомы. Судя по всему, пробито легкое и повреждены крупные сосуды. Массивное внутреннее кровотечение в сочетании с проникающим огнестрельным ранением в грудную клетку.

Все это военврач отмечал автоматически, в то время как руки сами выполняли раз и навсегда заученные действия. Разорван перевязочный пакет, плотно прижат к ране чуть пониже лопатки бинт – он сразу же окрашивается алой кровью. Шприц-тюбик промедола вбивается прямо через одежду в плечо тяжелораненого. Но это помогает мало. Батюшка что-то шепчет из последних сил.

Костя Новиков наклоняется поближе, чтобы услышать:

– «Живый в помощи Вышнего, в крове Бога Небесного водворится. Речет Господеви: Заступник мой еси и Прибежище мое, Бог мой, и уповаю на Него. Яко Той избавит тя от сети ловчи, и от словесе мятежна, плещма Своима осенит тя, и под крыле Его надеешися, оружием обыдет тя истина Его. Не убоишься от страха нощного, от стрелы летящия во дни, от вещи во тьме преходящия, от сраща, и беса полуденного. Падет от страны твоея тысяща, и тьма одесную тебе, к тебе же не приближится, обаче очима твоима смтриши, и воздеяние грешников узриши. Яко Ты Господи, упование мое, Вышнего положил еси прибежище твое. Не придет к тебе зло, и рана не приближится телеси твоему, яко Ангелом Своим заповесть о тебе, сохронити тя во всех путях твоих. На руках возьмут тя, да некогда преткнеши о камень ногу твою, на аспида и василиска наступивши, и поправши льва и змия. Яко на Мя уповай, и избавлю и, покрыю, и яко познаеши имя мое. Воззовет ко мне, и услышу его: с ним есмь в скорби, изыму его и прославлю его: долготою дней исполню его, и явлю ему спасение мое. От твоего креста, и сохрани мя от всякаго зла. Сохрани мя, Господи, силою честнаго и животворящаго твоего креста, и сохрани мя от всякаго зла»…

Старший лейтенант узнал эту молитву: «Живый в помощи Вышнего», псалом 90 – и был поражен. На пороге смерти православный священник, выполнивший свой долг перед паствой, молил не за себя, а за солдат! Это и был святой подвиг веры человека, который полагался в своем служении не на силу оружия, а на милосердие! Ослабевшая рука поднялась, чтобы осенить крестным знамением, и безвольно упала. Отец Михаил все же победил в своем борении…

Еще один одиночный выстрел грохнул с того же места. Неведомый палач явно развлекался: пуля рикошетом ударила почти в центр красного креста на борту русского медицинского джипа.

Но на этот раз сербский снайпер был начеку: он плавно повел длинным стволом винтовки, приникнув к окуляру оптического прицела, и мягко нажал на спусковой крючок. Грохнул ответный выстрел, и тут же – еще один.

Неизвестный снайпер думал, что он в безопасности, но исключительно фатально ошибся.

Дело в том, что Камышовый кот был вооружен не обычной СВД, а совершенно иным оружием. Снайперская винтовка «Zastava» M-76, разработанная в середине семидесятых годов на югославском оружейном заводе «Crvena Zastava», объединила убойность винтовки Драгунова, простоту автомата Калашникова и довольно высокую точность и мощность более длинного немецкого патрона 7.92x57 «Mauser». Югославское оружие вообще отличалось особой экстравагантностью.

«Zastava» M-76 и сейчас пользуется заслуженным уважением у стрелков-профессионалов за свои боевые качества так же, как и легендарная «драгуновка».

За счет более длинного и мощного патрона с остроконечной хорошо обработанной пулей достигаются весьма высокие показатели стрельбы по дальности и точности. Эффективная дистанция стрельбы с оптическим прицелом по ростовой неподвижной мишени для «Заставы» заявлена до восьмисот метров. Но Камышовый кот умудрился сейчас «снять» снайпера на дальности в тысячу сто метров! И это – далеко не предел…

– Пуйду гляну, – кивнул серб Новикову.

– Ребята, можете ехать! Пулеметчикам – смотреть в оба! – приказал офицер медслужбы.

Старший лейтенант Новиков вместе со своими ребятами остались на передовой и занимались обычными в таких ситуациях делами: останавливали кровотечения, кололи противошоковое, ставили «Венфлоны» и подключали системы внутривенного вливания с физраствором и плазмозаменителями. Тяжелораненых, на удивление, было немного. Или тактическая выучка ополченцев стала выше, или просто повезло. В принципе, Костю Новикова устраивали оба подобных объяснения, лишь бы не видеть, как страшно расплывается во всю радужку зрачок и с хрипом выходит воздух из легких последнего, судорожного, вдоха. Как замирает под ладонью беспомощно трепещущее сердце.

Этот бой они выиграли. Под вечер из Славянска вернулись оба медицинских джипа. Чуть позже подошла еще одна тактическая группа ополченцев со свежим пополнением. Бойцы стали укреплять старые баррикады и возводить новые укрепления.

К Косте Новикову подошел Камышовый кот. В руке у него что-то блеснуло в свете фар – латунный цилиндрик с острой пулей.

– Амерички патрон. Калибр – «.308 Winchester».

– Доигрался, значит, черт на скрипке! – констатировал Константин Новиков.

– Крв за крв! – Кровь за кровь!

Помолчали, вспоминая те страшные мгновения, когда прозвучал тот роковой выстрел…

– Скажи, а что значит «Москаляку на гілляку!»? – то кричали нацисты.

– «Русского на ветку!» Это лозунги такие у тех, кто борется сейчас вроде бы как за единство Украины, а на деле… Ты видел.

– Да, у нас нацистские ублюдки из «Черна легиона» тоже кричали: «Србе на вирбе!» – «Серба на вербу!» Тогда мы не устояли. Потому что против нас была Америка. Сейчас я здесь, чтобы трагедия moej Serbii не повторилась на Донбасс.

– Спасибо… – Хвала! – ответил Костя.

– Мена зовут Младич, Радован. Хвала тебе за все, руски доктор. Руски и срби браћа заувек!

Старший лейтенант Новиков долго глядел вслед этому странному снайперу, Радовану Младичу – Камышовому коту. Он знал, что против бандеровского режима во всей Новороссии сражаются добровольцы не только из России, но и из других стран – из тех, кто уже почувствовал на себе радости «звездно-полосатой» демократии или откровенного фашизма, как, например, в Сербии или в Южной Осетии. Донецкая и Луганская области сражались против всей остальной «желто-блакитной чумы» неонацизма, а вместе с ними и все, кто помнил заветы своих дедов, сражавшихся против ужасов Освенцима и Дахау, Заксенхаузена и Треблинки.

После того боя в Райгородке старший лейтенант Новиков не находил себе места. Перед глазами был все тот же стекленеющий взгляд отца Михаила, уходящего в светлый горний мир… Человека, выполнившего свой долг и не убоявшегося смерти.

Константин Новиков, хоть и крещеный, не был человеком верующим. Отмечал, как и все, Рождество Христово, Пасху, ну еще Спас в августе. Медицина, особенно военно-полевая, воспитывает в военвраче прагматизм, граничащий с цинизмом. Выздоровление раненого – не чудо, а результат тяжелого труда хирургов. К тому же, если человек выживает после ампутации, то впереди у него – тяжелая и безрадостная жизнь калеки. Согласитесь, слишком большая цена, зачастую нивелирующая и сам факт «чудесного исцеления»…