– Еще раз повторяю – спокойно! Я – российский офицер! И за меня вам отдадут тех троих хлопцев. Вот мое удостоверение, – Константин Новиков сбросил с плеча ремень автомата и стащил через голову тяжелый бронежилет. – Моя жизнь – в обмен на беспрепятственный проход медицинских машин. Это – мой долг человека.

– Згода![24]– кивнул командир блокпоста.

– Я тоже остаюсь! – решительно сказал Сергей-фельдшер.

– Серега, не дури – у тебя двое детей! – ответил Новиков. – К тому же необходимо следить за состоянием раненых в дороге. Лучше сделай так, чтобы меня побыстрее отсюда забрали.

– Хорошо…

Обе машины с красными крестами продолжили свой путь. А Константину Новикову сковали руки наручниками и обыскали. Пару раз ткнули прикладом под ребра да по спине.

– Все, москалику, тобі пиздець! Іграшки скінчились[25]…

Старшего лейтенанта Новикова обыскали, вытащили поясной ремень из брюк. Должны были еще и шнурки из ботинок вытащить, но тут церемониться не стали, просто забрали обувь! Теплую камуфлированную куртку с него тоже сняли, «свидомых укропов» не смутили даже русские знаки различия. Один из национальных гвардейцев Украины тут же примерял «обновку», довольно скалясь и посверкивая стальной фиксой.

А потом по холодной октябрьской грязи и лужам босиком русского офицера повели в небольшую обезлюдевшую деревню. Там находились основные части небольшого гарнизона Нацгвардии Украины.

Сразу начался допрос. Старший лейтенант Новиков честно рассказал, откуда он и кто его непосредственный командир. Допрашивал его капитан Остапчук – тот самый, которые едва не взял в заложники и раненых, и медработников. На блокпосту он казался властным и жестоким, теперь же перед русским офицером сидел уставший и подавленный жизнью немолодой уже человек.

«Наверняка из резервистов», – мелькнула мысль.

– Так, мне до фени все твои военные тайны, просто хочу вытащить своих хлопцев живыми. Если их убьют – на ремни порежу! Мне уже все равно… – судя по виду, немолодому капитану-резервисту действительно было наплевать и на службу, и на врагов, и на союзников.

Константин Новиков молчал, босые ноги после прогулки по грязи замерзли, да и сам он промерз до костей. Но виду не подавал.

– Куришь?

– Никак нет.

– Выпей чаю и поешь. Сейчас тебе принесут пожрать. Ты мне живой нужен и по возможности здоровый. Пока что…

Константин Новиков со спокойствием, достойным английского лорда, выпил чаю. Старшего лейтенанта обуяла злость: пусть видят, что русского офицера бандеровскому сброду не сломить!

– Эй, дневальный! – дежурного пришлось ждать минут десять. Как только он явился, командир отвесил «профилактическую» затрещину и распорядился принести «пожрать этому москалю».

– Да, и найди ему какую-нибудь обувку. А то раньше времени гнить начнет, как тот…

«Обувкой» оказалась пара раздолбанных армейских ботинок с отваливающимися подошвами. Но и то хорошо.

Константина Новикова втолкнули в небольшой кособокий дом из саманного кирпича и с прохудившейся крышей. Это и была тюрьма. Голые стены, недавно сваренные решетки на окнах, холод и сырость. Здесь, на старых матрасах с вылезшей ватой, ютилось двенадцать человек, в том числе и две женщины. В дальнем углу стонал раненый, оттуда несло тяжелым духом крови и гноя.

Едва только старший лейтенант Новиков переступил порог, как к нему вразвалочку, отпихивая лежащих на прохудившихся матрасах и грудах тряпья людей, «подвалила» парочка.

– О, «пассажира» нового к нам занесло. Ты откуда будешь, фраерок?..

Синие от татуировок кисти рук, «перстни» на «распальцовке». Оба худые. Короткостриженые, лица костистые с маленькими, настороженно бегающими глазками. Губы кривятся в неприятных усмешках, больше напоминающих шакальи оскалы. Все с вами ясно: «уголки»[26].

– Старший лейтенант Новиков, медслужба Вооруженных сил России.

– О, ну ни хрена себе! Може, ты еще и ампулку-другую с собой «притаранил», а, «медик» на букву «п»?..

Удар ногой в коленную чашечку и тут же «крюк» в челюсть! Второму – по печени и локтем – в переносицу! И тут же – тяжелый пинок в живот, от которого «уголок» отлетает, «сложившись» пополам и съезжает по стенке. Константин Новиков начинает с ожесточением пинать обоих ногами, что называется, «месить»!

Только так можно заставить этих двуногих шакалов повиноваться, они воспринимают исключительно язык силы! Новиков бил расчетливо, понимая, что с ними нужно управиться сейчас, пока есть силы и не затянула апатия серых будней плена. А получив такую взбучку, шакалы будут ненавидеть, но и бояться. Зауважают. Вот такая вот извращенная, однако вполне эффективная психология. Один из бывших сокурсников Кости пошел служить тюремным врачом. Он-то и поведал за рюмкой-другой водки о подобных тонкостях поведения в стае. Теперь подзабытые и, в общем-то, случайные знания пригодились.

Что касается остальных, то здесь были в основном пленные солдаты Новороссии, а то и случайные люди, взятые в заложники просто из-за косого взгляда.

Две молодые женщины, отбывающие бессрочное заключение в этих адовых условиях, были «виновны» лишь в милосердии. Сотрудницы Красного Креста из Донецка занимались сбором и доставкой гуманитарной помощи пострадавшим в Славянске, Краматорске, Дружковке, других населенных пунктах Донбасса. Они привозили теплые вещи, лекарства, в том числе и самые необходимые, занимались эвакуацией женщин и детей. И вот одному из командиров карательных бандеровских войск пришла «здравая мысль», о том, что женщины могут быть «шпионами Новороссии».

Узники были молчаливы и между собой практически не общались. Просто смотрели в пространство перед собой. Все были погружены в собственные, весьма невеселые мысли и предпочитали не замечать никого вокруг.

Только драка Новикова с двумя «уркаганами» встряхнула затхлую атмосферу тюрьмы.

Немного погодя одна из женщин, та, что моложе, рискнула все же заговорить с новым арестантом.

– Спасибо вам, а то эти двое нас всех уже затерроризировали. Они и к нам цеплялись, но Бек их отгонял, пока мог. Но он уже сильно сдал, нога гниет. А эти… Самое парадоксальное, что один из них – пленный из ополчения, а второй – из Нацгвардии. Его сюда посадили за какой-то серьезный проступок среди своих! Так вот оба уголовника, что называется, «спелись» и терроризировали нас, – девушка невольно поежилась. – Вы извините, меня зовут Анна. А мою подругу – Оксана. Оксана Викторовна.

– Не бойтесь, вас эти двое больше не тронут. Кто этот человек в углу?

– Это Бек… Асланбек его зовут. Он – снайпер, воевал за нас. Его приволокли сюда без чувств, а когда пришел в себя – долго били. И потом тоже страшно били. А еще у него нога…