– Да кто ж спорит, – не унималась Белка. – Вот только откуда у простого пилота деньги, чтобы тебя каждый вечер по ресторанам водить?

– Ну ладно, это уже мои проблемы, – быстро сказал Дима и подхватил Оксану под руку. Если не закончить этот разговор немедленно, они, пожалуй, подерутся. – Ну, мы пошли. Не скучайте.

Эту ночь Оксана провела у него. А утром в шелковом халате села за общий стол.

– Не хочешь помочь мне с завтраком? – невинным тоном осведомилась Белка.

Димина сестренка усмехнулась, а отец спрятался за газетой. Все прекрасно знали, что за этим последует.

– Нет такого желания, – отозвалась Оксана. – У меня сегодня день тяжелый, надо силы беречь.

– Что так?

– Я сегодня к вам переезжаю.

– А нас ты не хотела спросить? Вообще-то, Дима все еще женат.

– Только формально.

– Я люблю эту женщину и хочу с ней жить, – заявил Дима. – И, кстати, смею напомнить, я прописан в этой квартире.

– Успокойся, я не в твоей комнате жить собираюсь, – заявила Оксана Белке.

С этого момента новая Димина пассия получила кличку Крыса.

Серж обожал мотоциклы с юности. Ему было шестнадцать, когда папа подарил первый мопед, а позже дошла очередь и до серьезных спортивных агрегатов. Что может быть лучше, чем промчаться по трассе, слыша свист ветра за спиной? Особенно, если сзади сидит, прижавшись к тебе, красивая женщина.

Ксюша тоже полюбила эти ночные поездки. Водить она теперь не могла. Несмотря на все усилия Сержа и его адвокатов, ее все-таки лишили прав. Но, сидя на спортивном мотоцикле, несущемся навстречу ночному городу за спиной мужа, она на время забывала о своих проблемах.

Но потом неизбежно наступало утро. И с каждым новым хмурым утром Ксюша чувствовала себя все более несчастной. Каждый раз на работе, сталкиваясь с очередным маленьким пациентом, она с грустью осознавала, что своего ребенка у нее, возможно, никогда не будет. Теперь даже профессия педиатра казалась ей проклятием.

Постепенно ей стало наплевать на свою внешность. Ксюша не хотела больше бывать на людях, и даже Маша с Игорем стали редкими гостями в их квартире. В конце концов, Серж не выдержал.

– Знаешь что, тебе надо сделать эту операцию. И как можно скорее.

– Ты уверен? Но… но все-таки, это вмешательство. А вдруг что-то пойдет не так?

– А сейчас, можно подумать, все идет просто отлично! Ты себя в зеркало видела? Стала похожа на тень!

– Когда-то ты говорил, что полюбил меня не за внешность.

– Да, но каково смотреть, что ты себя совсем не любишь? Такое ощущение, что ты себя наказываешь. И за то, что беременность замерла и за то, что теперь у тебя нашли миому.

Ксюша давным-давно призналась ему, что тогда, во время своей недолгой беременности, не дождавшись его домой, она курила. Всего один раз, всего одну сигарету, и все же. А потом еще лихо отплясывала с проститутками. На каблуках. Да и от секса в первом триместре можно было бы воздержаться… Причин для самоедства находилось достаточно.

– Ну а что мне еще делать…

– Я знаю, что делать! Вырезать эту опухоль к чертям, и дело с концом! Так можно?

– Конечно, но при таких размерах, как у меня, обычно рекомендуют просто наблюдение.

– Она может рассосаться?

– Маловероятно. Скорее всего, будет расти. Вопрос в том, какими темпами.

– Значит, нам этот вариант не подходит. Потому что даже при нынешних размерах опухоль тебя убивает. Морально.

Ксюша молча обняла мужа. Он, как всегда, прав.

Она посоветовалась с коллегами и все в один голос рекомендовали клинику профессора Тучкова. Ксения и прежде слышала много лестных отзывов об этом молодом докторе наук. Однажды в студенчестве ей даже довелось присутствовать на его мастер-классе, в то время, когда еще колебалась между гинекологией и педиатрией, но она сомневалась, что теперь профессор ее вспомнит.

Однако доктор узнал Ксюшу сразу, едва она перешагнула порог кабинета.

– Вы ведь врач, так?

– Неужели вы меня помните?

– У вас весьма незаурядная внешность для врача. Как ваши дела? Практикуете?

– Да, я стала педиатром. Теперь думаю, что это к несчастью.

– Виной тому зарплата?

– Что вы. Виной тому то, что я сама не многу родить ребенка.

– Вам удалили матку? – осторожно спросил профессор.

– Нет, все на месте, но у меня беременность замерла на раннем сроке. Анэмбриония. А теперь еще и миома центропитального роста. Говорят, с ней я вряд ли забеременею.

– Всего делов? А спермограмма у мужа как? В норме?

– Честно говоря, я не знаю. Он пока ее не сдавал. Но у него есть двое здоровых детей, и я забеременела на третий месяц планирования. Так что… с ним, скорее всего, все хорошо. Проблема, наверное, во мне.

– Ксения, но вы же врач и должны понимать, что нам необходимо обследовать обоих супругов. Миому мы удалим, но после реабилитации вам нужно будет как можно скорее забеременеть. Дело в том, что возможен рецидив.

– И какова вероятность, что кошмар вернется?

– В вашем случае семь процентов. Но даже если не повезет, у вас будет несколько лет после операции. За это время желательно родить столько детей, сколько вы хотите.

– Срок довольно большой.

– Скажем так: срок измеряется годами, но он не бесконечен. Вот поэтому нужно убедиться, что с вашим супругом все в полном порядке, и вы легко и быстро забеременеете.

* * *

В жизни Олега и Алисы все, казалось бы, было по-прежнему. Он каждый день ездил на работу в банк, она – возила мальчиков в школу, на теннис и хоккей. И все же ощущение, что что-то не так, было почти физическим.

Казалось бы, еще недавно Алиса, слушая, как женщины на детской площадке подсчитывают срок беременности, смеялась в ответ, что ей-то в пору подсчитывать, сколько она уже не беременна. Кроме того, Алиса никогда прежде и подумать не могла, что захочет четвертого ребенка. Девочку. И вот теперь она ее отчаянно хотела, а дочки не было.

Алиса давным-давно перерыла все сайты и форумы, хоть какое-то отношение имеющие к перевязанным трубам. Однако итог был прежним: либо ЭКО, либо пластика труб. Встретилось, правда, несколько случаев, когда женщины чудесным образом беременели и с перевязанными трубами, но это было, скорее, из области фантастики и невероятных совпадений. Олег по-прежнему повторял, что на ЭКО он будет согласен не раньше, чем следующим летом. Но до этого срока оставалось еще десять месяцев. Кроме того, глава семьи начинал злиться, когда слышал об этой процедуре.

– Ну и что я ей скажу, когда она вырастет? Извини, доча, братьев твоих я смог без всяких пробирок сделать, а на тебя сил не хватило, прости, родная.