– Непонятно только, как это связано с зачатием в пробирке, – заметил Олег.

– Да напрямую. У нас было ЭКО с икси. Икси такой метод, когда сперматозоиды и яйцеклетки не просто помещают в одну пробирку, а специально соединяют самые сильные клетки. Вот и сын сильным родился.

– Ну, мои, знаешь, тоже не слабаки. Пойдем, покурим лучше, – он постарался замять неприятную тему.

Но когда мужчины вышли на балкон, Виктор сказал:

– Ты знаешь, это хорошо, конечно, если дети сами собой получаются. Но если ничего не выходит, ЭКО – это выход.

– Я, честно говоря, вообще не понимаю, почему ты отметаешь эту возможность, – поддержал его Саша Еремин.

– Да я не отметаю. Сказал же, если за год не получится, сделаем. Чего вперед паровоза-то бежать? – проворчал Олег.

Когда гости ушли, он попенял Алисе:

– В общем, вы с Ереминым опять против меня сговорились.

– Мы не против, мы за, – улыбнулась жена. За годы семейной жизни она на собственном опыте убедилась, как точна расхожая истина, что вода камень точит. Если долго на что-нибудь уговаривать Олега он в конце концов согласится.

– Мы же договорились ждать год, – напомнил Олег.

– Ну, может, ты бы согласился ускорить процесс? Ты же понимаешь, что с перевязанными трубами самостоятельно я не забеременею.

– Так ты узнавала? Можно их как-нибудь… развязать.

– Лучше всех такие операции делает профессор Тучков, у которого я диагностическую лапароскопию делала. Но он сказал, что даже в случае успеха не может стопроцентно гарантировать беременность.

– Но уж лучше это, чем пробирки. Ты сама-то согласна на операцию?

– Конечно. Я уже ни о чем другом думать не могу, только о нашей будущей малышке.

– Тогда записывайся.

– А деньги? У нас есть деньги? – вспомнила она жесткую отповедь супруга.

– На такое дело найдем, – сказал Олег и поцеловал жену.

* * *

Леся проснулась от громких криков и ударов в дверь. Кто-то ломился в ее комнату.

– Открывай, шлюха… – просипел совершенно незнакомый голос.

Только сейчас она поняла, что дверь – защита довольно слабая. Особенно, если ломится тот бугай, которого она видела вчера на кухне. Замок-то надежный. А вот дверь… Эта фанерная преграда может не выдержать. Да уж, прежние мамины кавалеры были куда более хлипкими.

– Открой, я сказал!

Удары стали сильнее, видимо, мужик заколотил ногой. От каждого толчка дверь подскакивала и подавалась вперед, готовая в любой момент распахнуться и открыть вход в ее убежище.

Леся поспешно огляделась в поисках какого-нибудь оружия. Все, что попалось ей на глаза – несколько пустых бутылок из-под водки в углу.

Она разбила одну из них о косяк, чтобы получилась «розочка». Этому приему она научилась у беспризорников. Мать столько раз выгоняла ее ночевать за дверь. Приходилось выживать.

Еще полминуты – дверь треснула и широко распахнулась. В зияющее пространство шагнул тот самый бугай с красной физиономией.

– Ой ты какая, – довольно усмехнулся он. – Ну, иди сюда. Иди-иди, сейчас будешь мамин долг отрабатывать.

Леся задрожала всем телом и сильнее сжала осколок бутылки. Она скорее умрет, чем даст ему себя изнасиловать. Пожалуй, единственный шанс – ударить со всей силы и попытаться проскочить в дверь. Но стоило замахнуться, он перехватил ее руку и со всей силой и жестокостью бросил девушку на пол и прижал так, что она своим телом прочувствовала каждый выступ этой никогда не знавшей ремонта поверхности. Вывернутая рука невыносимо болела и осколок бутылки, помимо ее воли, выскользнул из пальцев.

Казалось, ее сопротивление только раззадорило мужика. Он уселся на нее верхом, зажав ее тело между ног, и расстегнул брюки. Потом придвинулся ближе к ее лицу.

– А теперь соси, сука! Я сказал, соси, пока я тебя раком не поставил!

Она изо всех сил сжимала зубы, крутила головой и извивалась под ним, отчаянно пытаясь вырваться. Пусть он лучше убьет ее, чем это.

В попытке засунуть свое орудие ей в рот, он слегка сдвинул ноги и Лесе удалось каким-то чудом нашарить на полу «розочку». На сей раз она не медлила ни секунды. Мужик взвыл от боли, как раненый зверь. И она тут же получила ответный удар по лицу. А следом еще один.

Она кричала и отбивалась. Откуда-то текла кровь. Он выворачивал ей руки, казалось, что они обе сломаны. Он пинал ее с таким остервенением, будто хотел выместить на этой хрупкой, истекающей кровью девчонке, все свои обиды на жизнь.

Леся выла, задыхаясь от боли на грязном полу, смутно надеясь на то, что мать, какой бы пьяной не была, услышит ее крики и придет на помощь.

Он снова навалился на нее всем телом, сдирая одежду, до дикой боли сжал грудь. И, в конце концов, вошел в нее. Она корчилась и визжала от боли и ужаса.

Когда все закончилось он поднялся, натянул штаны, спокойно оглядел рану от «розочки», которую она ухитрилась вонзить ему в плечо. Порез был не слишком серьезным.

Он хотел уже уйти, но на пороги комнаты неожиданно передумал, развернулся и подошел к всхлипывающей на полу Лесе.

– Учти, если ты кому-нибудь пожалуешься, я вернусь и сделаю тебе в сто раз хуже. Ты меня поняла?

И, не дожидаясь ответа, вышел в коридор, а через несколько секунд хлопнула входная дверь.

Леся не могла потом вспомнить, сколько пролежала вот так на полу, глотая слезы вперемешку с кровью. Ее унизил и изнасиловал человек, имени которого она даже не знала. А перед этим выставил за дверь мужчина, которого она любила больше жизни. У нее отняли все – любовь, крышу над головой, достоинство и даже власть над собственным телом. Она чувствовала странное опустошение. Больше ей терять нечего.

Леся собралась с силами и на четвереньках доползла до своей сумки. Достала первую попавшуюся хлопчатобумажную футболку и принялась вытирать кровь. Потом очень осторожно поднялась и, держась за стены, побрела на кухню. Тело ныло – казалось, все внутренние органы отбиты.

Мать была у плиты и, на удивление, совершенно трезвая.

– Мама… Ты что же не слышала, как я кричала?

– Ты кофе будешь? – деловито осведомилась мать и поставила на огонь старую турку.

– Мам, ты меня слышишь? Меня только что изнасиловал твой знакомый. Я кричала, звала тебя, неужели ты ничего не слышала.

Мать оглядела ее разорванную одежду и белье, кровоподтеки и спутанные волосы и сказала:

– Тебе надо помыться. Иди пока в ванную. Вообще ты сама виновата. Вот не сопротивлялась бы, и все бы прошло хорошо.

Леся опешила.

– Ты что же знала, что он собирается сделать?

– Я была должна ему семнадцать тысяч. А теперь только семь.