– Где ты ходишь? – сердито встретил меня Броссар.

– У его высочества была, – немного растерялась от такого напора.

– Через час нам отправляться на похороны. Привезли твои платья, – отрывисто говорил Броссар. – Сколько тебя можно ждать?

– Для свадьбы? – глупо спросила его.

– Я на тебе жениться не собираюсь, – со знакомой иронией ответил ворожей, – траурное и остальные.

– Мэтр Броссар, а узнали имя женщины? – успела выкрикнуть вопрос через распахнутую дверь уже из своей комнаты.

– Тебе сейчас не об этом надо думать, – рявкнул он. – Нам уже пора выходить.

– Его высочество не торопился, – обиделась я.

– Он и не будет на похоронах. Таков закон. Здравствующий король не должен смотреть на погребение, – получила ответ.

Горничная помогла мне снять платье, и теперь подавала темно-зеленое из муара с отделкой из черного кружева. Смотрелось элегантно и в то же время строго. Наверное, лучшего невозможно подобрать, чтобы соответствовать похоронам короля. Надела черную шляпу с перьями, переливающимися от освещения зеленью. Вообще-то я не ношу темные тона, они не очень идут к моим светло-русым волосам, но ситуация обязывала, а изумрудные тона оттеняли цвет глаз. В итоге я осталась довольна своим видом. На плечи набросила меховую шубу из серебристо-черного меха, вышла из-за ширмы.

Наставник осмотрел меня быстрым взглядом, удовлетворенно кивнул. Его деловой костюм выглядел элегантно, лишь повязка на рукаве говорила о трауре. Он надел строгое черное пальто и, шагнув ко мне, предложил свою руку.

– И все же удалось выяснить имя любовницы короля? – сильнее сжала локоть Броссара, не собираясь сдаваться.

– Клер, ты меня удивляешь. Еще суток не прошло, как прибыли во дворец, а уже с таким спокойствием интересуешься личной жизнью Эдуарда, – иронично произнес он.

– Здесь я еще и не такому научусь, – мрачно отозвалась ему. – Слышали бы вы, какие сплетни о нас распускает метресса Бертлен!

– Селестина? Могу себе представить. У нее всегда было богатое воображение, – отозвался Броссар.

– Она сообщает всем и каждому, что вы привезли меня во дворец в качестве любовницы, – рассердилась на его спокойствие.

– Клер, не обращай внимания на злые языки. Им без разницы, чьи кости перетирать. В этот раз попались мы, в следующий будут другие жертвы, – он попытался меня утешить, но на душе было неспокойно ровно до того момента, пока не вспомнила о своей мести.

– Но я им доказала, что интересую вас исключительно как ворожея, а уж вовсе не как женщина, – тихо хихикнула, довольная собой.

– Ты в этом уверена? – приподнял одну бровь Броссар и одарил меня насмешливым взглядом.

– Совершенно! – заверила его. – Я-то в чувствах разбираюсь.

– У тебя такой богатый опыт?

На меня его ирония больше не действовала. Наверняка, старается отвлечь от мыслей о расследовании, вот и переводит тему.

– Достаточный, чтобы понять, нравлюсь я мужчине или нет, – с чувством собственного достоинства ответила ему.

– То есть я, по твоему мнению, не увлечен одной самоуверенной ворожеей? – задал провокационный вопрос Броссар, при этом в его глазах плясали смешинки.

– Вы скорее с увлечением будете придумывать, каким еще испытаниям подвергнуть свою одаренную практикантку, – теперь уже и я забавлялась словесной игрой.

Эту дружескую пикировку, поднимающую настроение нам обоим, можно было бы отнести к флирту, только мы не увлечены друг другом.

– И как должна проявляться с моей стороны заинтересованность? – весело полюбопытствовал наставник.

– Ах, право слово, мэтр Броссар, перестаньте! – шутливо запротестовала я. – Судя по тому, что удалось услышать здесь, вы прекрасно знаете, как обходиться с женским полом.

– Клер, не поверишь, но за годы своего изгнания как-то растерял весь опыт, – искренность, прозвучавшая в его голосе, заставила почти поверить.

– А вот Николас говорил, что у вас отбоя не было от поклонниц в Арте, – лукаво прищурилась, ожидая ответа.

– Наглый наговор! – возмутился наставник. – Твой поклонник очень переживал, что я не разрешу тебе идти на танцы.

– И вы бы не пустили? – притворно ужаснулась я, взмахнув ресницами.

– Ни за что! Обаяние местного ловеласа могло разбить тебе сердце! – пафосно воскликнул Броссар, заставив меня громко засмеяться.

– Богиня! Мэтр Броссар, что вы делаете? На нас уже оборачиваются, – в бесплодных попытках успокоиться зашикала на него и даже слегка стукнула его кулачком по руке.

– И все же. Просвети, как можно произвести на тебя впечатление? – хитро прищурился наставник.

– А вам зачем? – не отставала от него, поддерживая заигрывающий тон беседы.

– Затем, чтобы вовремя среагировать и избавиться от молодых людей, готовых ради твоей улыбки выстроиться в ряд, – заговорщицки сообщил он.

– Только это вряд ли, – сдерживать смех больше не получалось. Я хохотала, как сумасшедшая, уткнувшись лицом в рукав его пальто.

– Уверен, что одна молодая и обворожительная ворожея вскружит голову не одному десятку местных мэтров, – не унимался Броссар. – Вот так и теряем лучшие кадры.

– Меня вы не потеряете! – подняла взгляд к его лицу и запальчиво заверила его. – Никогда.

Он остановился и посмотрел с непонятной грустью в глазах, хотя губы продолжали улыбаться. Замерла, не в силах произнести ни слова и даже пошевелиться. Какое-то невероятно теплое, огромное чувство доверия и понимания объединило нас. Я почти не дышала, ожидая чего-то. Его лицо медленно склонилось, наше дыхание смешалось, наполняя таинственным смыслом происходящее.

– Если будешь вот так смотреть, то любой мужчина будет готов перевернуть ради тебя весь мир, – тихо прошептал Броссар, выпрямился и отвернулся, возобновляя наш путь.

Он больше не смотрел в мою сторону, и в душе поселилась непонятная тоска. «Любой мужчина» – что он хотел этим сказать? Зачем кому-то переворачивать весь мир, если достаточно светлого чувства, возникшего между нами? Идти вот так под руку и ощущать себя счастливой от того, что спутнику приятно мое общество. Смотреть на мир и смеяться просто потому, что хорошо быть вместе. И этот пристальный взгляд глаза в глаза, говорящий гораздо больше слов. Притягивающий, обволакивающий, зовущий.

– А вы? – тихо спросила я, задыхаясь от недосказанности.

– Что я, Клер? – переспросил он так разительно отличающимся от недавнего теплого веселья спокойным тоном, в котором проскользнула прохлада.

– Вы тоже могли бы перевернуть мир? – подняла на него глаза в ожидании ответа.

– Какой же ты еще ребенок, – иронично обронил Броссар, заставив разочарованно выдохнуть.