– Это хорошо.

– У меня не было возможности сделать что-нибудь для моей матери, когда ее не стало. Теперь я хочу помочь хотя бы тебе.

Она удивленно моргнула:

– Поделишься этой историей?

Эммет упал на спину и завел руки за голову. Какое-то время Лили сомневалась, что Эммет действительно ответит на ее вопрос. Его лицо оставалось непроницаемым. Молчание тянулось бесконечно. Лили почувствовала себя отверженной.

– Если не хочешь говорить об этом, то…

– Да, не хочу, – сказал он. – Но… ты должна знать, кто я на самом деле. Мне было девять, когда ее не стало. Я уже какое-то время жил в приемной семье. Она… – Он вздохнул. – Она занималась проституцией, чтобы прокормить меня. Вскоре ее лишили родительских прав. Она продолжала заниматься этим, пока я не пошел в школу. Помню, она всегда говорила, что, когда я пойду в школу, дела у нас наладятся, она устроится на хорошую работу. Не то чтобы я понимал, чем она занималась на самом деле. Обо всем этом я узнал позже, но…

Лили была потрясена до глубины души.

– Когда меня у нее забрали, она устроилась работать на фабрику. Однажды там случился пожар. Мне даже не рассказали, что случилось. Неделя сменялась неделей. Я просил позвонить ей, в опекунском совете отвечали что-то невнятное. Наконец мне сказали, что теперь она на небесах. Мне понадобились многие годы, чтобы узнать, что небеса находились по адресу Харт-Айленд, где массово хоронили бедняков и бездомных в безымянных могилах. Денег на службу просто не было, поэтому она так и не состоялась.

– Эммет… Мне так жаль. – Она прижала ладонь к его груди.

Он накрыл ее своей рукой. Эммет судорожно вздохнул:

– Каждый раз, когда мы разговаривали, я спрашивал, когда она заберет меня. Она устроилась на ту работу из-за меня.

Лили не знала, что сказать. Она прижалась к нему, предлагая единственное утешение, которое могла ему дать.

Эммет напрягся, когда Лили проявила к нему сострадание. Ее сопереживание растревожило его рану и сделало боль почти невыносимой.

Он прижал ее к себе. Так они лежали долго. Вероятно, они задремали, потому что вибрация его телефона заставила Эммета вздрогнуть. Он отставал от своего расписания почти на двадцать четыре часа. Мужчина выпрямился и, натягивая брюки, сверился с номером звонящего. Это был служебный номер Лили.

– Похоже, ищут тебя, – ответил Эммет. – Сэдлер?

– Нет, это снова его помощник, мистер Гиллиан. Кстати, Лили не с вами?

– Да, она здесь. – Он бросил взгляд на женщину.

Лили вздохнула, села на постели, натянув одеяло, чтобы прикрыть наготу. Эммет не передал ей телефон.

– Могу я с ней поговорить? – терпеливо спросил помощник.

– Нет, – ответил Эммет. – Забудьте этот номер. Сотрите его из памяти телефона.

– Подождите! Попросите ее позвонить нам. Мы ищем файл и не можем…

– Нет, – решительно повторил Эммет. – Мистеру Сэдлеру следовало быть вежливее с мисс Парнелл. Также сообщите, что совсем скоро я сделаю несколько звонков самым крупным корпоративным спонсорам. Уверен, Лили сможет составить для меня такой список.

– Мы будем рады принять ее обратно, – проговорил ассистент.

– Даже не собираюсь передавать ей эти слова. И если вы каким-либо способом попытаетесь усложнить ее жизнь, то узнаете, каким мстительным человеком я могу быть. Надеюсь, вы поняли?

– Позвольте, я передам трубку Трентону, – прохрипел мужчина после продолжительной паузы.

– Не утруждайтесь. – Эммет прервал звонок.

– Я слышала, что они предлагали восстановить меня в должности.

– Да, и спешу напомнить: ты отказалась.

Она вздохнула, подтянула колени, обхватила их и положила на них подбородок.

– Ты правда хочешь помочь мне с перевозом праха?

Эммет опустил глаза, не в силах выдерживать ее проницательный взгляд. Ему все еще было не по себе оттого, что он поделился с ней столь личными подробностями своей жизни. Ни с одной женщиной он не был так откровенен.

– Да. И позволь для начала позвонить кое-кому.

Три дня спустя Эммет и Лили улетели на частном самолете в Париж. Там они узнали, что закон запрещал рассеивать прах усопшего над водоемами, но обнаружили специальный сад поминовения, где Пейшнс смогла наконец обрести покой, которого ей так не хватало при жизни.

– Спасибо, – сказала Лили, сжав руку Эммета, когда они покинули кладбище и вернулись в машину.

Она чувствовала себя уставшей. Опухшие веки щипало от слез, она все еще ощущала себя не в своей тарелке, но впервые за долгие годы испытала умиротворение. Возможно, Лили в полной мере осознала, какое жалкое существование влачила ее мать все те годы, когда была замужем за Гарнером.

– Я знала, что не успокоюсь, пока не исполню ее волю. Теперь никто не сможет снова навредить ей. Это очень много для меня значит. Спасибо.

– Не стоит благодарности.

Спокойствие Эммета Лили могла бы принять за равнодушие, если бы собственными глазами не видела, как во время небольшой церемонии, которую она организовала, по его щекам катились слезы. Казалось, Эммет прощался и со своей матерью тоже.

– Когда ты сказал, что всегда стараешься угодить своим спутницам, ты представлял, что я могу попросить о чем-то подобном?

Эммет усмехнулся:

– Нет.

– В таком случае я ценю, что ты сделал для меня исключение. – Лили поцеловала его в щеку. – Куда мы едем теперь?

– Чего бы тебе хотелось?

– Не знаю.

Лили любовалась цветущими деревьями, тюльпанами на клумбах перед кафе, улыбающимися лицами.

– Может, мы могли бы немного прогуляться по городу?

– Конечно. – Он переговорил с водителем, и вскоре машина остановилась.

Следующие пару часов они бесцельно бродили мимо цветочных лотков и заглянули в модный бутик. Лили задержалась, чтобы поближе рассмотреть зеленый кашемировый берет. Эммет протянул кассирше кредитку.

– Но я просто смотрела на него.

– Эта вещь тебе очень идет.

– Что ж, спасибо, – осторожно сказала Лили. Она уже задолжала ему половину стоимости билета на самолет.

Они решили остановиться в доме Эммета, и тратить деньги на гостиницу не пришлось. Она собиралась приготовить что-нибудь для него, но Эммет неожиданно сообщил, что зарезервировал столик в ресторане.

– Я знал, что мы устанем. Кстати, именно сейчас мы двигаемся в сторону чудесного заведения. Оно всего лишь в квартале отсюда. Сначала нам нужно переодеться. Пожалуй, расстанемся здесь. Мне нужно разыскать магазин мужской одежды.