— Я тоже. Но поговорить все равно надо.

— Ладно, заходите, — буркнул он и распахнул дверь.

Я вошла в узкую прихожую, парень направился в кухню, и я заним. На столе следы вчерашнего застолья. Соображали, судя по количеству посуды,на двоих, пепельница полна окурков, запах отвратный, форточка была открыта, нотолку от нее мало, погода теплая и безветренная.

Юра поспешно собрал посуду в мойку, переставил пепельницу наподоконник и устроился за столом, хмуро поглядывая на меня.

— В одиночестве дни коротаете?

— Сейчас один. А что, это так важно?

— Нет. Обычное любопытство, — пожала я плечами.Конечно, мой визит утром, да еще когда парень страдает с перепоя, не бог вестькакая радость. Но Юра как-то чересчур враждебно держался, что наводило намысль: его что-то беспокоит.

— Неприятности у меня, — точно отгадав мои мысли,буркнул он. — Доказывай теперь, что от палаты ни на шаг… все равно неповерят. Не усмотрел, значит, виноват. А как усмотришь, если он в окно? Я же вкоридоре, а не в палате..

— И вы не слышали, как разбилось окно? — спросилая. Он поморщился, вероятно, этот вопрос ему задавали раз двадцать.

— Не слышал. Не могу понять, как это произошло. Впалате было тихо, как в могиле. Я же у двери сидел, должен был слышать.

— Может, так увлеклись книгой…

— Допустим, увлекся. Допустим, не услышал бы шорох, ностекло…

— А может, убийца проник в палату не через окно?

— Это уж вовсе чепуха. Зачем тогда стекло выбивать?

— Чтобы подумали, что это чепуха, — улыбнулась я.

— Ага, — он усмехнулся, потом поморщился, встал,налил себе кружку воды из-под крана и выпил. Счастье в его лице не угадывалось,но парню стало немного легче. —Я не услышал, как разбилось стекло, и дажене увидел, как убийца прошел мимо меня. — Тут он нахмурился, посмотрел наменя с сомнением и одновременно с надеждой и спросил:

— Вы что, думаете, это врач? Или медсестра? Это кто-тоиз них застрелил, да?

— Честно говоря, такая мысль не кажется мне особоперспективной. Скажите, а когда вы отлучались в туалет, кто присматривал запалатой?

— Ясно, куда вы клоните, — покачал он головой иядовито продолжил:

— Когда я в туалет отлучался, у этого типа в палатебыла медсестра. Оба раза отлучался, когда она ему уколы делала. А курить неходил. В туалете запрещено, можно только на лестнице. Приказ я не нарушил ипоста не покидал. Уши пухли, так курить хотелось, но я терпел.

— Значит, вы все время сидели и читали книгу. Уверена,книга интересная, но читать несколько часов подряд все-таки утомительно.

— А что еще делать?

— Ну… можно с кем-нибудь поболтать. С медсестрой или скаким-нибудь знакомым.

Он собирался ответить, но вдруг замер, глядя на менянастороженно и с тревогой. И тут в глубине его глаз появился страх. Пареньпопытался его скрыть и даже отвернулся, делая вид, что ищет сигареты, но это непомогло. Он был напуган и сам понимал, что не сумел скрыть этого.

— У медсестры для болтовни особо времени нет, —наконец ответил он. — Да и не любитель я болтать.

— Но со знакомым все-таки о чем-то поговорили.Поздоровались, узнали, как дела. Так ведь?

— Чего-то я не пойму, — сглотнув, спросил он исделал попытку разозлиться, но даже на это его не хватило, Юра уперся взглядомкуда-то в пол и задумался.

— Чего же тут не понять. Кто-то из ваших знакомыхслучайно проходил мимо, увидел вас, окликнул, и вы подошли к нему…

— Кто это вам сказал? Что это еще за выдумки? Никуда яне ходил, и никто меня не окликал.

— Вот это вы напрасно, Юрий Витальевич. Вы мне лучшескажите, что это за знакомый в больнице оказался?

— Да не было никакого знакомого… Да если бы был, что выдумаете, кто-то прошел бы мимо меня в палату, а я бы не заметил?

— Нет, конечно, заметили, если бы мимо проходил. Вы какстояли к палате, спиной или боком?

— Где стоял? — спросил он презрительно.

— В коридоре. Где выступ и окно рядом. Помните? Так каквы стояли и, главное, с кем?

Какой-то миг мне казалось, что он ответит, но он нахмурился,посмотрел на меня с ненавистью и сказал:

— Не знаю, откуда у вас такие сведения, но, по-моему,вы меня на испуг берете, проверяете. Так вот, ни с кем я не стоял и никакогознакомого не видел. И вообще, сегодня у меня законными выходной, и я…

— Да-да, конечно, — согласилась я, поспешноподнимаясь с табурета. Парня надо было дожимать. — Только ты сам мент,законы знать обязан, а также понимать: сокрытие от следствия фактов,способствующих раскрытию преступления… дальше ты помнишь. Так что подумай.Разумеется, есть другой вариант: ты в сговоре с убийцей, оттого и звон стеклане услышал. То есть предпочел не услышать. Что тебе больше нравится? Подумай ипозвони мне.

Я направилась к выходу, Юра шел за мной, у двери он невыдержал и заговорил:

— Зря вы так, честное слово, я от палаты ни шагу.

— Ты бы мне имя назвал, — вздохнула я. —Просто скажи имя. И будем считать, что ты в самом деле ни при чем.

— Да вы что, — делано засмеялся он. — Никогоне было. Честно.

— Юра, — я притормозила возле двери и с печальювзглянула на него, — они ведь тебя уберут. Соображаешь? В противном случаеесть шанс, что ты в конце концов все расскажешь. Хороший свидетель — мертвыйсвидетель. Это классика.

— Должно быть, вам толстуха чего-то наболтала, —быстро сказал он. — Медсестра эта, да? У нее язык как помело. Толькоимейте в виду, она все выдумывает…

— Хорошо, если так, — кивнула я. — Значит,мне не придется беспокоиться о твоей безопасности. Постарайся житьдолго, — оптимистично пожелала я на прощание, протягивая ему своювизитку. — А если вдруг поумнеешь, позвони. Хорошо?

Я вышла из квартиры и направилась к лестнице. Дверь за моейспиной не хлопнула. Юра продолжал держать ее открытой и смотрел мне вслед. Яшла не торопясь, очень надеясь, что здравый смысл победит. Но глупость, как нипечально, в очередной раз восторжествовала. Он предпочел молчать.