Меня уже начинало потряхивать от знакомого тепла и напряжения в низу живота, которые были верными признаками надвигающегося возбуждения.

— Когда ты будешь готова? Еще через пару дней, верно? — спросил Эл, и в его голосе зазвучало тщательно скрываемое нетерпение. Это подействовало на меня как выплеснутый в огонь бензин — внутри уже все заполыхало, и я сжала ноги, пытаясь как-то успокоиться.

— Да, еще пару дней, но мы можем… Мы можем…

— Да, моя хорошая? Что бы ты хотела? — то, каким тягучим и медовым становился голос Эла во время наших игр, просто сводило с ума.

— Я бы хотела, чтобы ты научил меня делать минет.

Тишина в трубке.

— Так сильно хочешь порадовать своего будущего парня? — как-то нехорошо усмехнулся Эл. — Прости, но тут я тебе вряд ли помогу. Сам я, как ты понимаешь, минет не делал, только получал. Ну а мне его делали так, как люблю я. У других мужчин могут быть другие предпочтения. Это все очень индивидуально. Так что с этим — нет. Еще предложения и пожелания будут?

Я растерялась.

Совсем не ожидала, что он воспримет мою просьбу так.

— Но ты же можешь научить меня тому, что нравится тебе, — робко возразила я. И это тоже было явной ошибкой, потому что между нами опять повисло молчание — ледяное и очень, очень недовольное.

— Дина, — холодно напомнил Эл. — Мы же, кажется, договаривались. И я говорил тебе, что не надо задавать мне таких вопросов и переводить то, что есть между нами, в какие-то взаимоотношения. Я повелся на это один раз, и то потому, что был сильно возбужден. И теперь очень жалею об этом.

— Но ты же сам говорил, что между нами хоть и виртуальный, но секс, — дрожащим от обиды голосом проговорила я. — А секс подразумевает что-то… ну доверие…и…

— Секс подразумевает секс, — жестко оборвал меня Эл. — Он не связан с отношениями или душевной близостью. Может быть трах без отношений, могут быть отношения без траха. У нас просто вирт. Взаимовыгодное сотрудничество. Я тебя учу, как трахаться, чтобы было хорошо и тебе, и партнеру, ты реализуешь несколько моих сексуальных фантазий. Что ты пытаешься еще сюда вплести? Зачем тебе знать, что именно нравится мне? Зачем тебе вообще что-то обо мне знать? Или это все твои замашки самой красивой девочки в классе, которой жизненно необходимо влюбить в себя всех мальчиков в своем окружении? Просто чтобы было?

Оказывается, словами можно хлестнуть так, что ты почти физически чувствуешь этот удар — онемение, а потом резкая обжигающая боль. До слез.

— Это не так, — возразила я, стараясь не показать, как мне обидно, но голос все равно предательски задрожал.

— Тогда хватит штурмовать мои личные границы, Дина. Я же сказал, я, блядь, попросил: не надо. Как тебе еще это объяснить? Мы говорим о тебе. Не обо мне. Я просто функция, тренер, если тебе так удобнее. Меня для тебя нет.

«Ну как это тебя нет?! — захотелось крикнуть мне. — Ты же вот тут! Дышишь в трубку, злишься, отчитываешь меня. И даже ничего не говоря о себе, ты все равно говоришь. Пусть и не словами!»

Но я сдержалась. Если бы я сейчас начала орать, Эл бы просто положил трубку. Отчего-то я знала это так четко, будто ругалась с ним не в первый раз.

Вдох-выдох, еще вдох, еще выдох. Успокаиваемся, Дина, успокаиваемся.

— Ты есть. И я тебе доверяю, — тихо сказала я. — Ты сделал для меня столько, что я не знаю, чем и как смогу расплатиться. И продолжаешь делать. Я просто пытаюсь, чтобы это не было игрой в одни ворота. Пытаюсь сделать что-то приятное и тебе тоже. Поэтому и спрашиваю. Не потому, что хочу тебя контролировать или влюбить в себя.

— Возможно, ты просто этого не осознаешь, — в голосе Эла все еще звучала враждебность.

— А по поводу благодарности… Ты делаешь мне приятное, когда выполняешь мои просьбы — в рамках обговоренной заранее игры. Этого более чем достаточно. Все, хватит разговоров. Напиши, когда будешь готова созвониться и попробовать вибраторы. Пока.

— Подожди! — Мне почему-то было жизненно важно не заканчивать наш разговор так. — А мы можем тогда нашу следующую встречу посвятить не мне, а тебе?

— Зачем? — искренне не понял Эл. — Мы же чередуемся, чтобы было все честно. И сейчас твоя очередь.

— Считай это моим извинением за то, что полезла к тебе с вопросами. Внеочередное выполнение твоих эротических фантазий, м? Как тебе?

— И эта девочка еще будет мне говорить, что у нее и в мыслях нет уложить меня к своим ногам, — пробормотал Эл, но уже совсем не так зло, как до этого. — Ладно, за язык я тебя не тянул. Предложила — давай. Я не дурак от такого отказываться. Напиши, как будешь готова, и я скажу тебе, что хочу в этот раз.

— Хорошо. Ты… не злишься?

— Злюсь, — вздохнул Эл. — Но уже не на тебя. Ладно, пока.

И, как обычно, первым положил трубку.

Через три дня я вышла утром из своего подъезда и поехала в универ. Все было как обычно: серая ноябрьская муть, осторожный шаг, чтобы не искупать в грязи светлые ботинки, тяжесть сумки на плече, ветер, который норовил забраться под юбку и холодил кожу даже под плотными колготками. В общем, все как всегда, кроме одного — небольшой голубой штучки у меня в трусах. Магнитное крепление надежно удерживало ее на нужном месте так, чтобы мягкий силикон касался клитора. Небольшое давление на нежную чувствительную точку пока не вызывало возбуждения, но в животе все равно что-то сладко сжималось, будто предчувствуя удовольствие.

Но гораздо больше физических ощущений меня будоражила мысль о том, что в любой момент эта штучка может завибрировать, и как я тогда буду себя ощущать — неизвестно. Мы ее даже не опробовали заранее: Эл сказал, что так будет интереснее. Эта игрушка, оказывается, может управляться на расстоянии через специальное приложение, и вчера я своими руками вбила туда пароль, давая Элу неограниченный доступ. Сегодня, пока я не вернусь домой, он сможет ее включать и выключать, когда захочет. И переключать режимы. А я… я…

Я рвано, коротко выдохнула. Щеки загорелись — то ли от ледяного ветра, то ли от жарких грязных мыслей. Занятно, что фантазии Эла почти всегда основаны на контроле, а еще занятнее, что мне это, похоже, нравится. Во всяком случае заводит не на шутку.

Я была настолько взбудоражена, что едва не проехала свою остановку: проскочила сквозь почти закрывшиеся двери, вся взъерошенная, красная, а потом долго стояла, восстанавливая дыхание. Достала зеркальце, поправила прическу, мазнула пуховкой с пудрой по щекам, чтобы скрыть румянец, потом взяла влажную салфетку и тщательно протерла ботинки, чтобы даже мелких брызгов грязи не было. Никому и в голову не должно прийти, что я ехала сюда на общественном транспорте, а не на такси. И уж, конечно, никто не должен догадаться, что за интересную штучку я с собой принесла. В трусах. Практически контрабандой.

Перед тем, как заходить в аудиторию, я еще раз проверила телефон.