«Надень наушник, чтобы ты могла слышать мой голос тогда, когда я захочу»

Я послушно достала из футляра один наушник и вставила его в ухо, закрыв волосами. Практически незаметно, если не приглядываться.

«Хорошего тебе дня, Дина. Хорошего интересного дня»

Еще и издевается, сволочь такая. Впрочем, я же сама напросилась.

Терпение явно не было главной добродетелью Эла, потому что уже через двадцать минут после начала пары я ощутила вибрацию — осторожную, слабую, скорее раздражающую, чем приносящую удовольствие. Это было терпимо, я даже продолжала слушать и воспринимать лекцию, пока голубенькая штучка нежно касалась меня в самой чувствительной точке, и от этого по всему телу расходились осторожные мягкие волны тепла, словно круги по воде от брошенного камешка. Еще минут через двадцать я начала ерзать, потому что легкая вибрация как будто разгоняла чувствительность, заставляя приливать кровь к промежности, и это уже ощущалось не так безобидно. Но буквально за несколько секунд до того, как это стало бы мешать, вибрация вдруг прекратилась.

Я облегченно выдохнула, рассчитывая на некоторый отдых, но растревоженная плоть не желала успокаиваться, наливаясь сладкой тяжестью, словно спелый плод. Потребовалось еще половина пары, чтобы возбуждение ушло, хотя я подозревала, что оно не пропало окончательно, а затаилось внутри, готовое в любую секунду выбраться наружу.

Перемена прошло спокойно, но как только началась вторая пара, вибрация вернулась. На более сильном режиме. И да, я была права — тело разогналось до состояния «хочу» намного, намного быстрее, чем в первый раз! Я неосознанно пыталась сжать сильнее ноги, чтобы притереться клитором к вибрирующей пластине и получить удовлетворение, но не получалось. К тому же, я сидела на паре, посреди аудитории, полной студентов, и не могла привлекать к себе лишнее внимание.

По виску медленно поползла капелька пота, шея сзади под волосами взмокла. Я с трудом сдерживалась, мне хотелось или выключить эту хрень, или пойти уже подрочить и не мучить себя. Но я держалась.

В ухе тихонько загудел звонок, и, черт возьми, я знала, кто это. Стараясь быть незаметной, дважды коснулась края наушника, принимая вызов, и почти задохнулась, когда голос Эла тягучим медом проник в мое ухо и прокатился горячей волной по позвоночнику:

— Привет, моя хорошая. Ммм, как бы я хотел сейчас тебя увидеть. Такой сладкой, такой возбужденной, такой раздразненной. Ты наверняка уже искусала свои красивые губки, пытаешься сдержаться, стараешься сохранить лицо хорошей девочки, чтобы никто не догадался о том, что тебя сейчас жестко ласкает эта маленькая штучка. И чтобы никто не узнал, как сильно тебе сейчас хочется трахаться. Я угадал? Хотя нет, ты пока не думаешь об этом, пока ты просто хочешь, чтобы я вырубил вибрацию или разрешил тебе кончить, правда?

Я молчу, хотя мне кажется, что грохот пульса в моем теле громче, чем голос лектора. Я его почти не слышу, я слышу только порочный шепот Эла и свое бешено бьющееся сердце.

— Думаешь, если я включу сильнее, у тебя получится? Вот так?

И он, блядь, переключает! Переключает режим на еще более сильный! Теперь эта ебаная вибрация проникает глубже. Она как будто везде: и внутри, и в промежности, и на половых губах, но почему-то именно там, где нужно больше всего — на клиторе — я ее не чувствую, хотя чертов вибратор лежит прямо на нем. Коротких разрядов удовольствия, которыми меня периодически прошибает насквозь, недостаточно, чтобы получить оргазм.

Я закусываю губу, и эта боль немного отрезвляет, заставляет прийти в себя и услышать голос Эла, который шепчет:

— Ах да, забыл тебе сказать. Эта вибропуля не дает кончить, у нее слишком рассеянное воздействие для этого. Ее задача только возбудить, сильно возбудить — до самого предела. И можешь мне поверить, солнышко, я планирую делать это так долго, как только ты сможешь выдержать.

Я еле слышно всхлипываю. Мне кажется, что я уже дошла до самого предела, потому что между ног все болезненно тянет, тяжело и сладко ноет, и я вздрагиваю от беспощадной вибрации, которая будто с каждым разом проникает глубже и глубже. Я больше не могу. Я не могу, я сейчас ему скажу…Прямо тут, на паре, среди толпы…

И вдруг Эл выключает эту штуку.

Я облегченно перевожу дух, но через несколько мгновений понимаю: легче не стало. Чертов вибратор раздразнил меня и довел до точки невозврата: успокоиться я уже не могу — слишком сильно возбудилась, но и кончить не получается — не силой мысли же добиваться оргазма? Я чувствую себя зависшей в вакууме, увязшей в сладкой пустоте, где нет ничего, кроме голоса Эла, который, лениво растягивая слова, рассказывает мне, что бы он хотел со мной сделать. Рассказывает так, точно и вправду меня сейчас ласкает — нежно и неумолимо.

— …я бы подошел сзади и коснулся твоей шеи, сначала губами, потом языком — чтобы кожа стала влажной. И затем сжал бы ее зубами, так, чтобы ты вздрогнула от короткой распаляющей боли, а потом застонала. Ты сладко стонешь, я помню. У меня от одного твоего стона встает намертво. Так, что от живота не отогнуть. Я бы опустился вниз, к твоим ногами и, задрав юбку, развел бы твои колени в стороны. Ты бы наверняка краснела и возмущалась, особенно когда я обвел бы языком край твоих трусиков. На внутренней стороне бедер такая нежная кожа, такая чувствительная, ты бы разрешила мне поставить там засос, правда? А за это я бы стянул с тебя уже мокрое белье вместе с этой игрушкой и нырнул бы языком прямо туда, вылизал бы тебя, довел до оргазма…Как думаешь, насколько неловко было бы тебе кончать мне в рот? А потом получить мокрый грязный поцелуй и ощутить свой вкус на моих губах? Ммм?..

Мне не хватает воздуха, внутри все горит и жарко, как в бане. Пот градом, руки трясутся. Я больше не могу.

Я. Больше. Не. Могу.

Сметаю в сумку все свои вещи и встаю. А в ответ на удивленный взгляд преподавателя невнятно бормочу, что мне плохо и надо в медпункт, а потом выскакиваю из аудитории. Лицо пылает, я дышу тяжело, надсадно и уже ничего не понимаю.

— Оу, а выдержки у моей принцессы маловато, — насмешливо комментирует Эл, который, конечно же, слышал, как я спасаюсь бегством. Вот только от него я не убегу. И это дико будоражит, но, как ни странно, совсем не пугает.

— Пожалуйста, — еле слышно выдавливаю я из себя. В коридоре никого нет, но мне все равно неловко.

— Что «пожалуйста»? — мягко спрашивает Эл. — О чем ты меня просишь, Дина?

— Пожалуйста, дай мне…

— Что? Скажи это. Словами.

— Дай мне кончить, — шепчу я. И, несмотря на то, что вокруг пусто, вздрагиваю от стыда и возбуждения, которые так переплетены между собой, что отделить одно от другого сейчас не получится.

— Иди в туалет, — спокойно приказывает Эл. — Убери вибропулю, достань вторую игрушку и вставь в себя. Смазку ты взяла, как я просил?

— Да, — бормочу я и, спотыкаясь, бегу в туалетную кабинку. Запираюсь, снимаю силиконовую пластину, которая так сладко мучила меня сегодня, и, когда мои пальцы касаются покрасневшей потяжелевшей плоти, меня дёргает яркой судорогой. Я не могу сдержать стон.