– Так что за смешная история в магазине?.. Что это у тебя в бокале?! – проник в ее ухо вопрос мужнего приятеля.

– Это крабик.

– И что ты собираешься с ним делать, дорогая? – спросил муж, в очередной раз прижав к себе Олю.

Если бы не эти его прижимания… Она аккуратно высвободилась, встала из-за стола и пробормотала:

– На концерт не пойду. Мой билет сдай. – Стараясь ни на кого не смотреть, подхватила бокал и вышла из зала.

– Эксцентричная она у тебя, – насмешливо бросил приятель, подливая вина себе и всем остальным.

– За твой счет, между прочим, – добавила его жена.

– Не волнуйтесь, вернется, – заверил муж. – Так вот, смешная история в магазине: одна дама прямо перед нами скупила всю одежду с манекена, расплачивается и тут спохватилась: а трусы?! Трусов-то на манекене не было, а ей надо, чтоб все сочеталось!

* * *

Оля пошла в сторону людной площади. С каждым шагом решимость кристаллизовывалась, собиралась в двигатель, который уже запустился и теперь набирал обороты. Выйдя к церкви Сен-Жермен-де-Прэ, Оля вспомнила ее своды, виденные утром. Своды были будто русские купола, вывернутые наизнанку, – синие с золотыми звездами. Еще никогда она не знала так ясно, что надо делать.

– Вокзал Сен-Лазар! – сказала Оля таксисту. Из какого-то фильма она знала, откуда отправляются поезда на Ла-Манш.

Стояла ранняя осень. В воздухе висела прозрачная дымка, оттеняющая цвета и запахи. Под колесами шуршали крупные, табачного цвета листья платанов. Девчонки со свежими личиками, обрамленными в мотошлемы, проносились мимо. На песке у набережной пенсионеры в кепках играли в шары. В витринах лежали ковры, картины, россыпи золотых украшений, детские комбинезоны. На светофоре Оля разглядела магазин аквариумов. В синей морской воде, словно волосы утопленниц, колосились кораллы. Крупные рыбы ярких цветов величаво плавали меж них. Рыбки помельче егозили возле крупных, словно водяные ангелы-шалуны. «А что, если незаметно выпустить малыша в аквариум? Он бы прекрасно там жил, а я бы успела на концерт и никому бы не трепала нервы». Обрадовавшись легкому решению, Оля уже решила было просить водителя остановиться, но, посмотрев на крабика в бокале, передумала. В этом цветистом мире он чужой. Его выловят и уничтожат, как заразу. Автомобиль тронулся, оставив искушающую витрину позади.

* * *

Скорый в Довилль отходил через пять с половиной минут. Оля не умела обращаться с автоматом по продаже билетов. Кинулась к кассе. Очередь двигалась мучительно медленно. Оля услышала, что на ее поезд уже объявлена посадка, а какой-то толстяк как назло решил поболтать с кассиршей о ценах на детское питание. Когда подошла ее очередь, радиоголос объявил, что посадка окончена. Получив наконец билет, Оля понеслась сломя голову к поезду, зажимая бокал рукой, чтобы не расплескать. Перед эскалатором ее со всего маху толкнул крупный американский школьник. Она упала. Бокал уцелел. Но оказался пуст. Не заметив разбитого колена, Оля поползла по асфальту среди множества ног.

Практичные туфли служащего, синие кеды бледного хипстера, футбольные кроссовки марокканского подростка, недорогие дамские сапожки, скопированные с дорогих.

Оля увидела его, метрах в трех, копошащегося в мокром пятне. Она поползла. Опаздывающие пассажиры спотыкались об нее, чертыхались и, оглядываясь, бежали к поезду. В одной руке Оля сжимала пустой бокал, другой тянулась к своему подопечному. В сумочке зазвонил телефон. Когда она уже покрыла крабика ладонью, начищенный ботинок расплющил ее пальцы. Телефон настырно играл беззаботную мелодию. Под пальцами шевелилось.

– Пардон, мадемуазель! – рядовой клерк. Наступил на ее руку не специально. Он просто ее не заметил. Он спешил домой к жене и дочке.

Проводники свистнули. Оля приподняла дрожащую руку. Звонок оборвался. Крабик жив. Оля быстро сгребла его в бокал и вскочила в поезд, когда гидравлические двери уже шипели, захлопываясь.

– Потерпи, недолго осталось. – Оля говорила с крабиком, держа бокал обеими ладонями и зачем-то стараясь согреть его. Она заметила мосье, пьющего воду из бутылки.

– Вашу бутылку, силь ву пле, – попросила Оля. Неизвестно, что больше удивило мосье: просьба отдать бутылку или сама просящая с бокалом и расцарапанными коленками под рваными колготками. Мосье улыбнулся и протянул бутылку. Она плеснула в бокал.

– Если хотите – угощайтесь, – любезно предложил мосье.

Оля сделала большой глоток. Служащие с газетами, возвращающиеся из Парижа после работы, глядели на нее с тем удивлением, какое еще встречается у людей, привыкших ничему не удивляться и от всего отворачиваться. Оля села на пустующее боковое сиденье и погрузилась в свои мысли.

Ей тридцать четыре. Работает переводчицей в банке. Муж заботливый, общительный, зарабатывает, поддерживает хорошую физическую форму, руководит департаментом крупной продуктовой компании. Есть несколько друзей…

– Из-за тебя мне пальцы чуть не переломали и коленки вон как разодрала, – поделилась Оля с крабиком. Телефон снова зазвонил.

– Почему ты не отвечаешь?! Я волнуюсь, где ты?

– Со мной все в порядке… – Связь прервалась, поезд въехал в туннель. Перезванивать Оля не стала. После туннеля за окнами открылась живописная долина: небольшие домики перемежались рощами и убранными полями. Опять звонок.

– У меня идея: давай вместе отнесем этого крабика куда-нибудь, в зоомагазин или… хочешь, домой его отвезем, а? Где ты? Я приеду.

– Я… я в поезде…

– В каком поезде?!

– В Довилль…

– Зачем? У нас же концерт!

– Я еду в Довилль, чтобы выпустить крабика в море.

В трубке наступила тишина.

– Слушай, ты не одна, да? С кем ты? – вдруг закричал муж. – Ты на меня злишься из-за ребенка, да?! Но я же не виноват! Черт с ним, с этим концертом, скажи, где ты, просто посидим, обсудим.

– Милый, я одна, я еду в поезде, извини меня, пожалуйста…

После паузы его голос стал спокойнее.

– Ты рехнулась?! Зачем все выставлять напоказ перед людьми?! Ну признайся, ты рехнулась, да?

Мосье, угостивший ее водой, спросил:

– Почему такой необычный выбор попутчика?

– Я нашла его среди устриц, теперь везу в море.

Мосье пристально посмотрел на Олю. На ее царапины. На серое платье. «Если бы все, кому в устрицах попался крабик, бросались к Ла-Маншу…» Он порылся в портфеле и протянул Оле салфетку.

– Ему можно позавидовать. – Мосье кивнул на крабика.

Крабик лежал в бокале не шевелясь. Оля легонько стукнула в стекло ногтем, крабик не реагировал. Оля вытряхнула его в ладонь.

– Ты чего? Эй. Давай, оживай скорее! – Крабик шевельнул лапкой, потом другой. Оля так громко вскрикнула от радости, что старушка, сидевшая впереди, осуждающе обернулась и что-то прошамкала про «понаехавших поляков».