Мы стояли у подножия парадной лестницы, и я спиной чувствовала неприязнь уважаемого мажордома. Если бы он мог, не задумываясь и не колеблясь, выгнал бы меня взашей, да ещё пинка дал на крыльце, но правила здесь устанавливали другие.

И дворецкий прекрасно это понимал. А мне хотелось его позлить.

В своё время я достаточно натерпелась от таких вот зазнавал, которые по положению ничуть меня не выше, но спеси и гонора хоть отбавляй. Они считают себя частью имущества своего хозяина, и если тот богат, то ведут себя так, будто и они тоже располагают деньгами и занимают видное положение.

Повод я нашла быстро. У ног Гастона сидел с важным видом тот самый алхим Ле Шатон.

— Можно его погладить? — спросила я, представляя, какая, должно быть, у этого зверя мягкая плюшевая шёрстка.

— Это вы у него спросите. Они умные, — понизив голос, ответил толстяк и перекрестился. Судя по его округлившимся от ужаса глазам, он был бы рад делать что-то другое, а не ходить за алхимом, но приказы хозяина не обсуждаются.

— Можно вас погладить? — со всей серьёзной важностью спросила я, обращаясь к львёнку.

Его длинный хвост, увенчанный на конце крупными перьями песочного цвета, чуть подрагивал, а глаза смотрели добродушно, но одновременно, я это чувствовала, животное было настороже.

— А у тебя сладкая булочка, женщина, есть? — спросил он и фыркнул.

— Нет, к сожалению. Последняя лепёшка ещё с утра закончилась.

Не буду же я при всех говорить, что она же была единственной в моём рационе за сегодня!

— Жаль, но ты можешь меня погладить, — львёнок говорил, чуть растягивая слова. Время от времени он фыркал и умильно морщил нос. — А змеи у тебя тоже нет?

— Нет, простите, — растерялась я, но продолжала улыбаться. — Я их очень боюсь.

— А я люблю. Ну, гладь, мне нравится, когда чешут за левым ушком.

Не обращая внимание на сноба дворецкого, фыркающего похлеще львёнка, и Гастона который таращил на меня глаза, дивясь смелости, я наклонилась и аккуратно погладила Ле Шатона между ушей и по спинке.

Он закрыл глаза и замурчал. Шёрстка у него была, как я и думала, как меховая муфта, выставленная в витринах магазина в Торговом квартале.

Мне удалось прикоснуться к ней лишь однажды, когда я убиралась там после большой выставки. Это было ещё в прошлой жизни, когда я не имела отношения к магии и не слыла травницей.

И с Рысью не зналась.

Одним словом, поганое было время.

— Ты в следующий раз булочку принеси, — посмотрел на меня львёнок. — А лучше побольше булочек.

И я чуть не прослезилась. Ле Шатон выглядел вполне упитанным ребёнком, не думаю, что его здесь плохо кормят, но я разделяла его страсть к вкусняшкам.

Иногда жизнь складывается таким образом, что лишь они могут скрасить долгие дни ожидания лучшей доли.

— Он попрошайка, хозяин его очень любит, но перекармливать не велит, — пояснил Гастон, когда мы вышли на крыльцо.

Дворецкий с таким удовольствием на лице закрыл за нами дверь, словно выгнал меня навсегда. Но я лишь пожала плечами.

Как не изображай из себя важную птицу, так и останешься прислугой. Пусть вышколенной и уважаемой среди челяди, но слугой господина.

Никогда не стоит об этом забывать!

— Давно он его создал? — поинтересовалась я у толстяка, который явно передо мной робел и чувствовал себя не в своей тарелке.

Ему было велено проводить меня до ворот и посадить в экипаж, который и отвезёт обратно.

Когда-то я хотела выйти из приюта и поездить по королевству, увидеть деревья Исполинского леса на севере, гору Титанов на юге, искупаться в кристально-чистых водах Широкой реки на западе. Она находится на самой границе с государством Великанов.

И если останутся силы, то и прокатится на восток, где живут огромные мудрые звери, ещё не полностью забывшие человеческий язык.

А потом повзрослела и поняла, что у меня нет денег не то чтобы на путешествие, а даже на расширение гардероба. Но страсть к путешествиям никуда не делась, я бы с удовольствием посмотрела в окно, пока экипаж будет вести меня к столице.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Не для того, чтобы запомнить расположение усадьбы Рыси, в этом толку мало, а чтобы посмотреть на мир вокруг.

Природу и растения я любила больше, чем людей. В приюте мизогонией страдают многие. Меня особо не обижали, наоборот, на пути попадались чудные воспитатели, но никто не заменит маленькому человеку семью.

И не научит доверять. Безоговорочно, как это делают счастливые дети.

— И это, — Гастон замялся, уже на подходе к воротам. — Я там вам не всё передал.

На этот раз глаза мне завязывали, но усадьба была стандартной. Особо смотреть не на что: фонтаны с обнажёнными девицами, пышный сад, ухоженная лужайка.

Собеседник интересовал меня гораздо больше архитектурных и декоративных роскошеств вокруг.

— Вы отщипнули от части щедрот, которые мне отсыпал ваш хозяин? — улыбнулась я, искоса наблюдая за ним.

— Нет, что вы! Я бы не посмел, —  испуг на лице толстяка был вполне искренним. — Хозяин велел передать вам вот это.

И Гастон протянул мне что-то завёрнутое в платок.

—Разверните, когда останетесь наедине, — добавил он, делая знак стражникам, чтобы те подали экипаж.

— Спасибо! Я очень рада знакомству, — сказала я толстяку на прощание.

Это было вполне искренне. Приключение, начавшееся в гостинице и не сулившее ничего, кроме убытков и неприятностей, пока обернулось неплохим доходом.

Оставшись одна в том самом экипаже, который и привёз меня сюда, я развернулась тёмный платок. Внутри была подвеска из опала на чёрном шнуре. И записка.

«Этот камень скажет вам о том, когда я захочу вас видеть вновь. Моё имя — Кестер».

— А сколько стоит эта шляпка? — изменившимся голосом спросила я у торговца, увидав в витрине то, от чего у меня забилось сердце.

Это была любовь с первого взгляда. Шляпка светло-зелёного цвета, плотная, значит, на осень пойдёт, именно о таком фасоне в стиле «элегантных беззаботных молодых леди» я и мечтала. Скромно и одновременно броско.