– Вот она! – наконец донесся до Ники ее крик. – Бежит!

Огни факелов устремились на этот крик, как десятки ночных светлячков на призыв одинокой самки.

Ника на цыпочках, стараясь не касаться земли резво помчалась к главному коридору, откуда шли спиральные лестницы наверх.

Топот подошв и крики людей, устремившихся в сторону крика Гуниллы здорово помогали ей ориентироваться в пространстве коридоров. Каждый из участвовавших в ее розыске счел своим долгом орать погромче, то ли чтобы заглушить свой собственный страх перед ведьмой, толи для того, чтобы показать своё усердие начальству. А скорее всего из обоих соображений сразу.

Пару раз Ника замирала, не сворачивая за угол и пропуская несущегося во двор облавщика.

На лестнице было пусто и около двери виконта никого не было.

Что за легкомысленность, подумалось Нике. Как дети малые, честное слово – только что отравили виконта и на тебе, опять его одного оставили.

Она тихонько отворила дверь и скользнула внутрь. Виконт лежал в середине уже знакомой кровати, закрыв глаза, и резко, дробно дышал. Ника протянула руку и откинула прядь волос с его лица, на секунду залюбовавшись медным, чеканным профилем. Затем взяла чистую тряпку, лежащую в медном тазу с чистой водой, и намеривалась отереть виконту покрытое нездоровым потом лицо…

Как вдруг явно почувствовала, что она больше не одна в помещении.

Резко обернувшись и ахнув, Ника встретилась взглядом с мадам Мелиссой, высокомерно оглядывающей её до боли родными глазами, из Никиного собственного тела.

– Я так и знала, что ты сюда явишься, – улыбнулась мадам. – Тебя так легко просчитать, недотёпа.

– Я первый ее заметил, – высунулся из-за ее спины ехидно улыбающийся Ольф.

Мадам улыбнулась бывшему мужу Ники.

– Заметил, потому что я сказала тебе, где ждать, олух. Но всё равно молодец.

– Я очень старался вам угодить мадам, это мое искреннее желание, – услужливо дернул шеей Ольф.

– Почему, Виталя? – искренне не поняла его Ника.

– Я давно не перевариваю тебя, жёнушка. Ты скучная, нездоровая особь, которая считает свою жизнь настолько важнее моей, что распоряжается ей, не спрашивая даже мнения, не то что разрешения на этот дикий эксперимент.

Ника даже удивилась, насколько больно ей стало от его слов. Поверить невозможно, что с этим человеком она жила, будучи уверена, что нашла того самого, единственного. 

– Пусть это будет на твоей совести, – тихо проговорила она, прикрывая глаза, чтобы не видеть ухмылок бывшего мужа. – После нашего последнего разговора ты открылся для меня совсем с другой стороны. Поэтому я не удивлена. Удивлена только твоему рвению.

– Очень хорошо, что вы решили поговорить сейчас, разлученные души, – ядовито улыбнулась мадам. – Но я попрошу вас заткнуться. Ваше неуместное булькание раздражает мне слух.

– Почему вы это сделали? –  не обращая внимания на слова мадам, Ника перебила ее.

– Что «это»? О чем ты, кухарка? Если об отравлении виконта, то люди будут уверенны, что это сделала ты. У них простой нрав. Думаю, они сожгут тебя прежде, чем ты сумеешь объяснить что-нибудь.

– Вы украли моё тело! И собираетесь украсть у меня жизнь?!

– Извини дорогуша, – ласково улыбнулась мадам. – Твоя жизнь ценна только для тебя и, между нами, – она похлопала одёрнувшуюся Нику по руке, – не черта не стоит.

– Вы злая и подлая дрянь! Воспользовались моим доверием и сделали своё черное дело, не считаясь не с чьими жизнями. Не с моей, не с его, – Ника ткнула рукой в сторону Ольфа.

– Ты негативно ко мне настроена. Это обычно укорачивает жизни, дорогуша. А жизнь этого недотёпы, – она улыбнулась Ольфу, – изменила не я, а ты. Кто наливал ему снадобье?  Ты ведьма и есть, правда Виталий?

– Дрянь поганая, – кивнул Ольф-Виталий. – Ненавижу.

– Если ты, сволочь, меня ненавидишь, то как прислуживаешь этой ведьме? Она же как я выглядит! Как объект твоей ненависти! – резонно заметила Ника, еле сдерживаясь, чтобы не влепить ему по лбу.

– Тело твоё меня всегда устраивало, хоть и не родила мне, слава богу. Я твоего козлячьего блеяния не переношу. Пойми ты это, тряпка половая!

– Какой милый разговор! – всплеснула руками мадам, – сдается мне, я разрушила не самую крепкую семью в мире.

– Неужели ради того, чтобы подставить меня, вы убили бедного виконта?

– Ты много о себе думаешь. Кроме этого, – она провела рукой по телу, – толку от тебя никакого. Виконт жив. Правда после приема снадобья, его разум будет слегка… поколеблен. Как у маленького мальчика.  А всё остальное будет прекрасно работать, если ты понимаешь, о чем я. Маркграф будет счастлив отдать тронутого наследника хоть за кого-нибудь. А я уж его осчастливлю, так и быть.

– Бог вас за это накажет. Или небеса. Не знаю в кого вы там верите. Вернее, понимаю уже, но добро всегда сильнее зла, так и знайте.

– Милая, наивная дурочка. Ты когда к гадалке пошла – это тебе твой разум лично приговор подписал.

– Ольф, – обратилась она к застывшему в подобострастной позе Виталику, – сходи позови людей, пора осветить эту ночь светом очищающего костра. Из тебя, дорогуша, получится кучка угля, но, если это тебя может утешить, сначала ты будешь благоухать как бараний шашлык.

Ника изо всех оставшихся сил рванула к выходу, пытаясь обогнуть стоящего на дороге Ольфа, но тот, вовремя угадав ее маневр, прыгнул на нее сбоку, сбивая с ног на пол и, крепко вцепившись в её волосы, прижал её голову к полу.

– Еще одна твоя просьба исполнена, – похлопала в ладоши мадам. – Ты опять сошлась с мужем! Браво!

Выйдя в коридор и подойдя к небольшому стрельчатому окну, мадам Мелисса вытянула шею и звонко крикнула.

– Эй, все сюда, она здесь!

Знакомый топот возобновился и спустя минуту помещение было забито наполнившими его людьми.

– Она? – спросил маркраф, когда десятки рук, щипая и дергая, оторвали её от пола и поставили на ноги.

– Так точно, Клара-отравительница! Ведьма, – радостно подтвердил хор голосов.

– Чем ты его опоила? – спросил маркграф у Ники.

– Я клянусь вам, что этого не делала. Это мадам Мелисса…

Ника захлебнулась кровью из разбитого рта, когда кулак Ольфа ударил её по лицу.

– Она будет пытаться оклеветать каждого, – сурово прокомментировала мадам. – А особенно нас, поймавших её. Но теперь твои руки связанны, ведьма! Как ты сможешь нас отравить, кроме твоих речей?

Маркграф кивнул:

– В цепи ее и в подвал. Если к утру не выдаст яда, ведьму сжечь.

– Зачем тянуть до утра милорд? Не забывайте, это ведьма. Если жечь, то прямо сейчас, чтобы ее покровители, питающиеся мраком ночи, пришли в ужас от её бесславной кончины.