Я тоже доволен. Мы остановились раньше, чем я планировал, но Джорджи в тепле, безопасности и накормлена.

Объясняю ей жестами, что должен собрать побольше дров и расставить ловушки для того, чтобы прокормить нас. Она останется в пещере, будет поддерживать огонь и отдыхать. Она выглядит обеспокоенной, но кивает, и я оставляю ее со своим костяным ножом и флягой воды.

Выбравшись наружу, я нахожу помет двисти. У меня с собой нет топора, но здесь, высоко в горах, деревья довольно чахлые. Я расставил силки для грызунов с перьями и птиц с серповидными клювами. Двисти – лучшая добыча, но Джорджи, похоже, твердо решила подняться в гору, а мы не сможем унести столько мяса. Если бы она была са-кхуйи, это было бы проще, но моя Джорджи хрупкая, слабее нашего самого слабого воина.

Возвращаюсь в пещеру, когда уже темнеет, и вижу, что Джорджи спит, свернувшись калачиком в мехах, с ножом в руке. Огонь догорел до углей, ее волосы высохли. Оказывается, они блестящие и золотисто-каштановые, на них так приятно смотреть.

Они почти так же прекрасны, как ее мягкая улыбка, которой она одаривает меня, когда просыпается. Потом садится и сонно смотрит на меня.

– Гора?

Качаю головой и складываю принадлежности для костра. Снаружи свирепствует метель, и сугробы, через которые нам придется пробраться, чтобы подняться на гору, с каждой минутой становятся все глубже. Откидываю загораживающую вход шкуру, чтобы показать ей метель, она выглядит удрученной.

– Завтра мы поднимемся на гору, – говорю я ей. Не знаю, почему она так отчаянно хочет попасть туда, но это, должно быть, для нее важно. Жестами пытаюсь объяснить, что мы отправимся, когда снова взойдет солнце и прекратится буря. В конце концов, просто останавливаюсь на «скоро».

– Скоро, – вторит она и одаривает меня улыбкой. Похоже, она удовлетворена ответом.

День обещает быть долгим. Солнца бы сейчас стояли в зените, если бы их было видно, а мы пережидаем бурю, укрытые от пронизывающего холода. Джорджи не может переносить непогоду так, как я, и то, что она со мной, связывает меня по рукам и ногам. И хотя я бы не променял ее на лучшую охоту, но должен признать, что присутствие девушки заставляет меня менять планы. Забота о ней стала приоритетной задачей.

Мысль о том, чтобы провести с ней весь день, кажется подарком.

Она указывает на огонь и произносит «огонь» на языке са-кхуйи.

– Да, огонь.

– Огонь, – повторяет она. Затем она хватает шкуры, на которых сидит, и вопросительно смотрит на меня.

– Меха.

– Меха, – эхом отзывается она. Слова звучат забавно в ее устах, как будто ей трудно издавать горловые звуки, как это делаю я. Но я рад, что она хочет научиться общаться со мной. В течение какого-то времени я называю предметы в пещере, а Джорджи пытается повторить слова в разной последовательности, чтобы запомнить.

В конце концов в пещере заканчиваются вещи, которые можно назвать, и мы переходим к телам. Она приглаживает свои вьющиеся, растрепанные локоны.

– Волосы, – автоматически говорю я, забавляясь тем, что она сразу же начинает расчесывать пальцами свои локоны. Сделаю для нее костяной гребень, когда вернемся в мою родную пещеру.

– Волосы, – ворчит она, распутывая их. Затем наклоняется ко мне и гладит меня по гриве. – Волосы?

– Волосы, – соглашаюсь я.

Ее пальцы двигаются к моим рогам, и она слегка касается одного из них.

– Чт эт?

– Рога, – говорю я ей, едва осмеливаясь дышать, пока она проводит по ним пальцем. Хотя мои рога не очень чувствительны, ее грудь почти касается моего лица, и ее запах возбуждает так же, как и прикосновения. Мне так хочется схватить ее и притянуть к себе, но вместо этого я сжимаю кулаки и заставляю себя оставаться неподвижным.

– Чт эт? – снова спрашивает она. Ее пальцы касаются моего лба, гребней на нем, а затем и носа.

– Лицо? – не понимаю, о чем она спрашивает. Я касаюсь ее щеки. – Лицо, как у тебя.

Но она слегка качает головой и потирает один из гребней кончиком маленького пальца. Это заставляет мой член вытянуться по стойке смирно, и теперь я сильно возбужден и изнываю, мой пульс колотится где-то в паху. Ее пальцы касаются выступов у меня на носу, затем над бровями, а затем моего сердца.

– Эт шрмы?

– Это просто кожа, – говорю я ей. Она вся гладкая, а у меня в некоторых местах ребристая кожа. Ее забавный плоский лоб и крошечный носик кажутся мне странными, а ее вопросы заставляют меня задуматься, что, возможно, я выгляжу странно для нее.

Ее пальцы скользят по моей груди, она продолжает касаться меня мягкими, щекочущими прикосновениями. Мое кхуйи вибрирует от желания, и мне приходится закрыть глаза, чтобы не сорваться. Меня вот-вот разорвет на части, если ее рука опустится еще ниже, поэтому я хватаю ее за руку, прежде чем она сможет продолжить.

Джорджи себя контролирует, но я больше не могу терпеть это нежное исследование. Если она снова прикоснется ко мне, я повалю ее на подстилку и буду заниматься с ней сексом, пока она не закричит от удовольствия.

Вектал берет мою руку в свою, когда я провожу пальцами по его большому плечу. От плеча до тыльной стороны руки его покрывает грубая ребристая пластина, похожая на доспехи.

– Нет, – говорит он мне на своем языке.

Я запуталась. Я думала, что нравлюсь ему, а значит, мои прикосновения должны быть приятны. Его мягкие кожаные легинсы не могут скрыть эрекцию. Меня немного пугают размеры его члена, но я знаю, что Вектал никогда не причинит мне вреда. Он весь день возился со мной, лечил мое запястье, проверял синяки и клал мне в рот небольшие кусочки мяса, как только они поджаривались. Все это время его прикосновения были осторожными, но властными, и они не давали мне забыть, что он прямо здесь, со мной, что он помнит обо мне.

Значит, мне суждено быть отвергнутой сейчас, когда мы узнаем друг о друге больше? Это ранит мои чувства.

– Нет?

Он видит обиду на моем лице, и я слышу, как что-то в его груди колотится еще сильнее.

– Джорджи, – говорит он в своей мягкой, неповторимой манере. Он показывает на себя, затем поднимает глаза к небу и бормочет что-то, чего я не могу разобрать.

– Значит, мы закончили играть в нашу игру?

Я как раз собиралась перейти к самому интересному. И да, возможно, я немного флиртую. Потому что прикасаться к нему и чувствовать эту замшевую кожу на своей, наблюдать за его реакцией – это как наркотик. Вектал такой теплый, у него такая нежная кожа, а под ней твердые как камень мышцы, его глаза светятся, как луна, и это… опьяняет.

Интересно, считается ли он привлекательным у своего народа? Потому что он привлекателен для меня теперь, когда прошел первый шок от рогов, синей кожи и сияющих глаз. Черты его лица выразительные и четко очерченные, нос прямой и величественный, хоть и ребристый, у него высокие скулы и красивый рот. И у него самые удивительные плечи и бицепсы. Меня бросает в жар при одной мысли о них.