Мы с Маргаритой переглянулись. Хотя я и далека от бизнеса, мотив показался мне вполне подходящим для убийства. Маргарита, судя по всему, придерживалась такого же мнения.

— Решив загрести жар чужими руками, я, можно сказать, сам вырыл себе могилу. Голубев ведь никак не мог предположить, что Калугин о нем знает, поэтому он обвинил во всем меня.

— Что вы планируете делать, если все обстоит так, как вы рассказали? — спросила Маргарита.

— Для начала мне хотелось бы убедиться на все сто процентов, что я прав, за этим я к вам и пришел, Маргарита Анатольевна.

— Данные на Калугина при вас?

— Вот то, что удалось откопать. — Козаков протянул Маргарите листочек бумаги с датой рождения Калугина.

— Попробую составить натальную карту. Уже по натальной карте можно определить, способен человек на убийство или нет. По вашей карте, Владимир Антонович, я обнаружила, что вы на это не способны в принципе.

— Так вот почему вы так терпимо ко мне относитесь? — усмехнулся Козаков.

— И поэтому тоже.

— Но ведь я же был готов к убийству, даже предпринял соответствующие меры…

— А у вас никогда не было мысли, что в последнюю минуту вы все отмените?

— Признаться, такие мысли приходили мне в голову, — с улыбкой ответил Владимир Антонович, — но я считал это малодушием и давил их в себе.

— На самом деле это не малодушие, а преобладание гармонично расположенных планет в вашем натальном гороскопе.

— Что ж, теперь по крайней мере я знаю, что никогда не возьму на душу грех убийства.

Во время этого любезного диалога у меня возникла одна интересная мыслишка, но я не стала ее озвучивать: зачем портить людям настроение, если без этого можно обойтись? А мысль была вот какая: так ли уж безгрешен Козаков, если натравив на Голубева бывшего председателя правления «Стем», заведомо знал, что Голубев после этого не жилец? Пораскинув мозгами, я пришла к выводу, что Голубев вполне заслужил такое к себе отношение. Да и вообще, было бы на свете поменьше таких людей, как он, и жилось бы легче.

* * *

После ухода Козакова мы с Маргаритой принялись размышлять.

— Итак, — заявила я, — нам необходимо разрешить следующие вопросы: первое — как умерла Савельева? Что это было — самоубийство или убийство, а если убийство — то кто это сделал? И второе: Голубев. Кто его убил, и был ли он замешан в неприятностях Козакова?

— Возможно, найдя убийцу Голубева, мы сможем выяснить, как умерла Савельева.

— И все-таки не стоит сбрасывать со счетов Козакова, — заметила я.

— Владимир Антонович не виновен ни в смерти Савельевой, ни в убийстве Голубева, — проговорила Маргарита.

— И все-таки я не совсем понимаю, почему ты так веришь Козакову. Судя по тому, что уже о нем известно, это еще тот фрукт.

— Козаков — типичный пример заблудшей овцы, — проговорила Маргарита, — вот что бывает с человеком, который выбрал не свой жизненный путь. При задатках порядочного человека, способного на великодушные, благородные поступки, Владимир Антонович превратился в «того еще фрукта», который пытается жить под девизом «все средства хороши». По правде говоря, мне его просто-напросто жаль.

— Попробую относиться к нему так же терпимо, как и ты, иначе мое расследование вряд ли ему поможет, — сказала я.

— У тебя есть какие-нибудь идеи о том, с чего начать расследование? — спросила Маргарита.

— Хочу попробовать опросить соседей Савельевой, вдруг кто-нибудь что-то видел.

— Собираешься действовать по примеру частных детективов?

— Ну надо же гонорар как-то отрабатывать, под лежачий камень вода не течет.

Маргарита недоуменно уставилась на меня. Я поняла, что сморозила бестактность, и быстренько поправилась:

— Я хочу сказать, что одними лишь астрологическими прогнозами здесь не обойтись, нужно и с людьми контактировать, а не только с космосом.

Снова получилось что-то не то, но Маргарита лишь пожала плечами.

— Если ты считаешь, что так нужно, то действуй.

И я отправилась по адресу, данному Козаковым.

* * *

Как заправский детектив я попыталась сформулировать информацию, которой мы располагали в данный момент. Маргарита не утверждала однозначно, что это было самоубийство. И потом, она соглашалась с мыслью, что не обязательно накидывать петлю на шею, чтобы оказаться виновником смерти. Подозреваемых в убийстве Савельевой по моим выкладкам было трое.

Козаков убил, так как боялся, что она может все рассказать Голубеву.

Голубев убил из мести, если предположить, что он узнал о причастности Савельевой к его краху.

И наконец, Савельева прекрасно могла повеситься и сама, благо предпосылки в виде неустойчивой психики и устойчивого депрессивного состояния были налицо.

А что у нас было с Голубевым? Здесь в число подозреваемых прежде всего попадал Калугин. По моему мнению, директор разорившегося банка, загоревшийся жаждой мести, являлся наиболее вероятным кандидатом в убийцы.

Второе место я отводила Козакову. Несмотря на всю благоприятную обстановку в его натальном гороскопе, инстинкт самосохранения никогда не стоит сбрасывать со счетов. Козаков мог пожелать избавиться от Голубева по вполне понятным причинам: чтобы не быть убитым самому.

А вот дальше все было очень туманно. Мы уже немало узнали об Алексее Голубеве, чтобы понимать: он мог насолить еще очень многим людям, а соответственно, желающих избавиться от него было предостаточно.

«Тут только Маргарите под силу разобраться», — сказала я себе, идя по улице.

Вдруг я увидела знакомую фигуру. К нам на всех парусах летела Лидия Сергеевна. По ее возбужденному виду я поняла, что стряслась очередная беда. Лидия Сергеевна держала в правой руке какую-то бумажку. Завидев меня, она стала махать ею. Приблизившись, я разглядела, что Козакова держала в руке конверт.

— Пришло еще одно письмо! — воскликнула Лидия Сергеевна, когда мы поравнялись.

— Анонимное?

— Нет-нет, от Валентины!

— От Савельевой? — Я опешила.

— По почте пришло, она его отправила за день до смерти, вот посмотрите, по штампу можно определить.

Мне немножко полегчало — не хватало еще письма с того света получать. Письмецо было написано в спешке корявым почерком. Валентина Савельева писала, что, не рассчитывая на помощь Козакова, собирается «сама за себя постоять». О том, как именно она планирует это сделать, Валентина не распространялась. Кроме того, послание было полно жалоб, причитаний и упреков. Короче говоря, Савельева полностью соответствовала описаниям Владимира Антоновича.

— Это она убила Голубева! — воскликнула Лидия Сергеевна с горящими глазами.