— Хочешь, буду носить колокольчик, словно овечка?

Реймонд улыбнулся, дурное настроение как рукой сняло.

— Газетчики это оценят.

Она не заметила, чтобы Адамс подал дворецкому какой-либо знак, однако Уилкинсон возвратился с телефоном. Он поставил аппарат на ковер рядом с гостьей и воткнул вилку в хорошо замаскированную розетку.

По-видимому, одну ее вряд ли оставят. Но Реймонд ретировался в кухню вслед за Уилкинсоном.

Барбара задумчиво перебрасывала телефонную трубку из одной руки в другую, размышляя, что сказать матери. Не в первый раз предстоит обвести вокруг пальца Дину Кэндалл, а это проще сказать, чем сделать.

Барбара собралась с духом и набрала номер. Не прошло и секунды, как в трубке послышался голос Дины.

— Ты опять караулила у телефона, мамочка?

— Ты слегка припозднилась — обычно ты звонишь раньше. Очередной выход в свет с очаровательным кавалером или сегодня что-то иное?

Такая характеристика меньше всего подходит вчерашнему вечеру, подумала Барбара.

— Да, можно сказать и так. Во всяком случае, кавалер был очарователен.

— Я его знаю? Ты нас познакомишь?

— Маловероятно. Послушай меня, не могла бы ты перезвонить Джеку и передать ему меня…

— В чем дело, родная? Ты не дома?

— Нет. Я… вроде как в командировке.

— Да? Ты подыскала постоянную работу?

В голосе Дины прозвучала надежда.

Если и подыскала, то, увы, очень ненадолго, подумала Барбара.

— Нет, это разовое задание. Если бы ты перезвонила Джеку и попросила его поливать мои цветы до тех пор, пока я не вернусь…

Каким-то образом Адамс снова оказался в гостиной.

— Кто такой Джек?

— Барбара, у тебя в квартире мужчина? — возмутилась Дина.

— Заткнись, — прошипела Барбара в сторону Реймонда и снова вернулась к трубке. — Нет, мама.

— Ах, ну да, ты ведь даже не в своей квартире. Так где же ты находишься?

— Кто такой Джек? — настаивал Реймонд.

Похоже, сдаваться он не собирался.

— Мой домовладелец, — процедила Барбара сквозь зубы.

— Я отлично знаю, что он твой домовладелец, — отозвалась Дина. — Хорошо, я попрошу Джека полить твои цветы. Что-нибудь еще?

— Да. Скажи ему, что я все улажу, когда вернусь. Подчеркни слово «все».

Когда рядом стоит Реймонд и с нескрываемым интересом прислушивается к каждому слову, нельзя объяснить матери, что квартирная плата не уплачена вовремя. Кроме того, с Диной может случиться сердечный приступ, или она угостит дочь еще одной лекцией о пользе постоянной работы в солидной фирме.

— Прости, мама, не могу больше разговаривать, но я обязательно перезвоню тебе в следующее воскресенье, ладно? — Облегченно вздохнув, Барбара повесила трубку.

— Твой домовладелец поливает цветы? — полюбопытствовал Реймонд. — И что это еще за договоренность?

— Я живу в небольшом особнячке. Джек занимает одну из квартир и сдает остальные три. Мы все стараемся помочь друг другу чем можем. Я гуляю с его собакой, он поливает мои цветы. Словом, взаимовыручка.

Реймонд уселся на диван.

— Почему ты не сказала матери, где находишься?

— Потому что у меня и без того довольно забот, чтобы еще объясняться с матерью.

— Что ты станешь делать, когда она увидит твое лицо на первой странице бульварных газет?

— Надеюсь, фотографии получатся размытыми и меня не опознают, — предположила Барбара. — Или, может быть, Дина захворает и просидит дома до тех пор, пока вся эта история не забудется. Впрочем, это не поможет: подруги не преминут вовремя известить старушку.

Барбара встала с ковра и отправилась в спальню, рассчитывая спокойно почитать до обеда или, по крайней мере, до того момента, пока Реймонда не осенит очередная блестящая идея.

Толкнув дверь, она застыла на пороге. Уилкинсон, склонившись над ее кроватью, аккуратно упаковывал в чемодан платья, юбки и блузки. Барбара не заметила, когда он вошел, однако время не прошло зря: дверцы гардероба были распахнуты, пустые вешалки одиноко покачивались там, где час назад висели роскошные наряды.

Но ведь история еще не появилась в газетах, в отчаянии подумала журналистка. Не может же Адамс отослать ее теперь, не убедившись, что интрига увенчалась успехом! Что же она сказала? В чем провинилась?

— Что вы делаете, Уилкинсон?! — воскликнула Барбара. Голос прозвучал чересчур резко; она умолкла, откашлялась и попробовала взять себя в руки. Если уж ее прогоняют, надо принять кару с достоинством. — Простите, я не поняла, что уже еду домой. Не упаковывайте эти вещи — они принадлежат не мне. Я возьму только то, что привезла с собой.

Но Уилкинсон ответил, не отрываясь от своего занятия:

— Все это понадобится вам в Ашвиле, мисс.

— Где?

Рядом с нею словно из ниоткуда возник Реймонд: от жаркого его дыхания дрогнул белокурый локон. Наклонившись к самому уху Барбары, он прошептал:

— Ашвил, Аппалачи, Голубой хребет. Это лыжный курорт, и поскольку сейчас не сезон, там очень спокойно. Тебе не кажется, что молодоженам следует сбежать от шумного света в какой-нибудь укромный уголок подальше от любопытных глаз, чтобы побыть вдвоем, а, любимая?

Мысль о том, чтобы укрыться от шумного света в тихом и укромном уголке, затерянном среди гор, показалась вполне здравой. Но именно это и пугало. Мне уже передается его логика, с отчаянием поняла Барбара, но так и не успела додумать, почему этот факт настолько ее встревожил.

— Платье, которое ты наденешь, Уилкинсон оставил в шкафу, — сообщил Реймонд.

— Ах, ты уже начинаешь диктовать мне, во что одеваться? А чем плох вот этот наряд? — Она указала на васильковые брюки свободного покроя и такого же цвета блузку. — Вчера тебе это вроде бы приглянулось.

— Наряд неплох, но сегодня нам понадобится нечто более эффектное. — Реймонд шагнул к гардеробу и распахнул дверцы пошире. — Да, именно это я и имел в виду.

Барбара оглядела огненно-красное платье: только оно и осталось висеть на вешалке. Рядом на полке лежала шляпка с широкими полями.

— Это единственная твоя покупка, которая мне не нравится.

— Да? Почему?

— Чересчур броское, — отозвалась она.

— Знаю. Поэтому и хочу, чтобы сегодня ты надела именно его. — Реймонд подхватил шляпку и водрузил ей на голову. — Опусти вуаль, вот так.

Барбара рассматривала окружающее сквозь иную дымку тончайшей сеточки-вуали.

— Будь эта шляпка зеленой, а не красной, я напоминала бы помидор на ножках.