– Это мой концерт, и только я решаю, кто что будет исполнять! – наседала Алиса на возражающего ей Кира. – Петь «Don’t Call Me Angel» буду я и точка!

– Ты не тащишь верхние ноты, – убежденно доказывал тот. – И вообще, эту композицию должны исполнять трое или как минимум двое!

Алиса, уже набравшая воздуха, чтобы взорваться очередной тирадой, внезапно замерла.

– Двое говоришь? – задумчиво проговорила она. – А это мысль… точно! Можно устроить что-то вроде батла и поставить крутой номер! Я буду черным ангелом, а белым…

– Марина! – синхронно закончили за нее Кир, Данила, Ник и даже молчавший все это время Олег.

Я, до сего момента тоже не особо вникающая в разговор, недоуменно на них воззрилась.

– Ребят, вы это серьезно? – спросила с сомнением. – Это совершенно не мой стиль, с меня и пары общих номеров хватит…

Меня никто не слушал. Алиса, как ни странно, мою кандидатуру одобрила и, склонившись над рабочей тетрадью, уже разрабатывала концепцию номера.

– Костюмы беру на себя! – заявила она. – Кир, за тобой аранжировка, нужно добавить больше драйва. Оля и Олег, поможете мне с постановкой. Боже! Это будет нечто! Ну разве я не гений?

Кир выразительно закатил глаза, а мы все фыркнули, подавляя смешки.

Следующие несколько дней оказались до того изматывающими, что я думать забыла и о Егоре, и о приступах, которые, к счастью, не повторялись. В том, что касалось концерта, Алиса проявляла себя самым настоящим тираном. И особенно доставалось мне, ведь наш совместный номер должен был стать гвоздем программы.

Но я замечала, что все выигрышные партии она взяла себе. Вся основная танцевальная партия тоже досталась ей. Все внимание на сцене должна была привлекать она, хотя изначально номер предполагал равнозначный батл.

Но меня это не задевало. Я ни на что не претендовала и была только рада оставаться на задних ролях. В конце концов, это даже справедливо, ведь процессом постановки и организации руководила Алиса. Кому как ней являться негласной королевой вечера?

Так у меня появились два повода для радости. Первый – я настолько уставала от уроков и бесконечных репетиций, что не могла думать ни о чем другом. Второй – мне не требовалось ломать голову, придумывая костюм для Хэллоуина, так как я планировала проходить «белым ангелом» целый вечер.

Как это обычно бывает, стоило перестать о чем-то думать, как это «что-то» снова о себе напомнило.

И этим «что-то» в данном случае являлся Егор.

В этот день я отстрелялась на репетиции раньше остальных. Выйдя из актового зала, облегченно выдохнула и неспешно побрела вперед по коридору. На улице впервые за долгое время проглянуло солнце – робкое, вечернее, но оно способствовало подъему настроения.

Свернув за угол коридора и вознамерившись спускаться по лестнице, я вдруг заметила на подоконнике фигуру.

Егор сидел, окруженный солнечным ореолом, контрастирующим с темными волосами, и… рисовал. Сосредоточенно, не замечая ничего вокруг, накладывал на бумагу отрывистые штрихи.

Мое присутствие он обнаружил, только когда я подошла совсем близко, специально встав так, чтобы загородить проход к лестнице. Чувствовала себя при этом не то Шерлоком, выследившим преступника, не то маньяком, добравшемся, наконец, до своей жертвы.

Увидев меня, Егор резко смял лист и спрятал его в кулаке.

За минувшие дни я репетировала этот разговор чаще, чем концертные номера. Уже давно придумала, как его начну и что буду говорить потом. Но сейчас, столкнувшись взглядом с Егором, обо всем забыла. Все заготовленные слова вдруг куда-то улетучились, и я сказала первое, что пришло в голову.

– Это ты нашел меня в лесу, – не спрашивала, констатировала.

Он молчал, не сводя с меня немигающего и как будто злого взгляда.

– Почему ты меня избегаешь? – теперь уже спросила я. – Что я такого тебе сделала? Слушай, мне всего лишь нужно задать тебе пару вопросов…

– Да, я нашел тебя на старой дороге, – неожиданно нормально ответил Егор. – Тебе было плохо, я дал тебе воды. Потом отнес к границе леса. Личным носильщиком я не нанимался, а желающих транспортировать тебя до дома нашлось предостаточно.

Звучало логично. Но…

– А ты не видел… – я немного замялась, подбирая подходящие слова. – Не видел ничего странного?

– Кроме валяющейся на земле недо-бегуньи? – усмехнулся Егор.

– Мне показалось, в тумане что-то было, – проигнорировав насмешку, произнесла я. – Оно смотрело на меня, а потом сбило с ног.

– Волк?

– Нет, – возразила я, ощущая как по позвоночнику пополз озноб. – Что-то… другое.

Егор смотрел на меня еще несколько долгих мгновений, после чего ловко спрыгнул с подоконника и посоветовал:

– Займись здоровьем, Балашова. У тебя с ним, похоже, серьезные проблемы.

– А ты сходи к школьному психологу, – рассердившись, не осталась в долгу я. – У тебя, похоже, проблемы с социализацией!

Егор только негромко хмыкнул и, посчитав разговор оконченным, направился к лестнице. Но поскольку на его пути стояла я, не собирающаяся сходить с места, он задел меня плечом. Неожиданно и для меня и, похоже, для самого Егора, блокнот выпал у него из рук, и по полу рассыпались листы бумаги. Какие-то чистые, какие-то – с рисунками.

Я совсем не собиралась ему помогать, но сработало что-то вроде инстинкта вежливости. Прямо у меня под ногами оказался нарисованный карандашом лесной пейзаж, и я наклонилась, чтобы его поднять. Одновременно невольно им восхитилась – нарисовано было талантливо.

– Не трогай! – отрывисто бросил Егор и, опередив меня, подобрал рисунок.

Непроизвольно отпрянув, я не сдержалась:

– Ты точно псих! Неудивительно, что у тебя нет друзей!

Медленно подняв голову, он внимательно посмотрел на меня и спокойно, с легкой издевкой произнес:

– Как будто у тебя они есть.

Сердце болезненно екнуло.

Случайно или нет, но он попал прямо в цель, сумев по-настоящему меня задеть. Да, в «Новых прудах» я нашла немало приятелей, за последнее время у меня не было ни дня, проведенного в одиночестве. Но, несмотря на это, я все еще боялась повторения ситуации, которая сопровождала меня на протяжении всей жизни до переезда. Боялась, что приятели исчезнут так же легко, как пришли, переквалифицировавшись в худшем случае во врагов, в лучшем – в незнакомцев.

Наверное, где-то на подсознательном уровне я всегда знала, что такое настоящая дружба. И ни одного человека из своего окружения не могла назвать другом. Разве что Майкла.

Когда Егор ушел, я присела на подоконник и некоторое время смотрела в никуда.

Наше странное общение могло на этом и закончится. Этим на редкость солнечным вечером могла быть поставлена жирная точка, и в дальнейшем все сложилось бы совсем по-другому.