Встаю и, пожелав доброй ночи, удаляюсь в свою спальню. Я еще никогда так много не разговаривал с женщиной. У меня такое ощущение, что мой лимит исчерпан на пару лет вперед. Но я прекрасно понимаю, что Яра нуждалась в этом разговоре, и старался быть как можно деликатнее, давая ей понять, что в этом доме ей ничего не угрожает.

Приняв душ, выхожу на балкон и смотрю на светящийся город. Вся моя сущность рвется в пустыню. Сейчас там темно и прохладно, в отличие от города. Там умиротворение и покой, к которым я так стремлюсь. А здесь – неопределенность моего брака, испуганная девочка и пока что полное непонимание, как мне теперь выстраивать отношения со своей женой.

И снова мне вспоминается Ниса Фоули. То, как она вихрем ворвалась в мою жизнь и раскрасила ее в яркие цвета. Как внесла сумасшедшинку, по которой я скучаю. Могу признаться в этом только себе, и только мысленно.

Телефонный звонок вырывает меня из задумчивости, и я возвращаюсь в комнату. Хмурюсь. В это время отец не должен звонить мне. Тем более зная, что у меня сейчас предположительно первая брачная ночь в разгаре.

– Слушаю.

– Омар, – со вздохом произносит папа. – Надеюсь, я ни от чего тебя не отвлекаю. Но вопрос срочный. – Мне кажется, я слышу стальные нотки в его голосе, и все тело напрягается, напоминая натянутую пружину.

– Не отвлекаешь. Что случилось?

– Еще раз задам тебе вопрос, который уже задавал. Что случилось между тобой и младшей Фоули?

Хочу ответить «ничего», но подозреваю, что так просто отец бы не спрашивал об этом.

– Кое-что случилось, – отвечаю я.

– Это «кое-что» принесло плоды, сын, – сухо отзывается отец. – Ниса беременна. От тебя.

Глава 17

Ниса

– Папа, пожалуйста! – я срываюсь на крик, вцепляясь в руку отца. – Прошу тебя! Ну что за дикость в двадцать первом веке?!

Задыхаюсь рыданиями, когда отец резко разворачивается ко мне и сверлит хмурым взглядом.

– Спрошу еще раз, – медленно цедит он.

– Финн! – голос мамы разрезает пространство между мной и папой. – Прекратите.

– Он принуждал тебя? – грозно спрашивает отец, не сводя с меня взгляда.

– Финн! – снова зовет мама, но папа упорно сверлит меня взглядом.

– Отвечай, Ниса, – спокойно, но со скрытой угрозой в голосе спрашивает он. – Только говори правду. Потому что от того, что ты скажешь, зависит то, как дальше будут развиваться события.

– Не принуждал, – отвечаю я и громко всхлипываю. – Это я… я его соблазнила. Он не хотел.

Папа сбрасывает мою руку и, резко развернувшись, покидает комнату, а я оседаю на пол и захожусь рыданиями. Мама обнимает меня и слегка покачивает, как делала в детстве, но сегодня это не успокаивает.

– Мам, я такая дура.

– Ты поступила плохо, Ниса, – спокойно отвечает она. – Но ты не дура. Иногда и хорошие люди совершают дурной поступок. Не плачь. Мы поможем тебе вырастить ребенка.

– Я пойду на аборт.

– Не может быть и речи, – отрезает мама. – Ты помнишь мою историю?

– Помню, – снова всхлипываю.

Меня раздирает чувство безысходности. Я хочу избавиться от нежеланного ребенка. Мне всего лишь восемнадцать! Но я все еще помню ужас, который мы пережили, когда мама забеременела последним ребенком. Она пошла на аборт, потому что больше детей в нашей семье не планировалось, и у нее открылось кровотечение. Врачи колдовали над ней несколько часов, и один из них посоветовал нам готовиться к самому худшему. Я не помню ту кошмарную ночь так хорошо, как мои старшие братья, потому что мне было всего три года. Но отчетливо помню ужас, холодом сковавший мои внутренности, когда врач произнес те слова. Что бы понимал настолько маленький ребенок? Но я, кажется, почувствовала, что моя мамочка уходит от меня навсегда, и закатила такую истерику, что папа никак не мог меня успокоить. От одной только мысли, что нечто подобное может произойти со мной, и как себя будут чувствовать мои родители и братья, волосы на голове начинают шевелиться.

– Милая, я обещаю тебе, ты родишь красивого, здорового ребенка, который станет радостью для всей семьи.

– Я должна была уехать на учебу, а что теперь?

– Возьмешь отпуск на год, родишь ребенка, отдохнешь, а потом займешься образованием. Обещаю быть твоей помощницей. Ну все, вытирай слезы. Ребенок – это не трагедия, а огромное счастье.

– Надо Малоуну сказать, – произношу я, икая.

– Папа сам скажет.

– Нет, я должна.

– Тогда позвони ему. Думаю, он тебя поддержит.

– Можно я?.. Можно мне остаться одной? Хочу поговорить с ним.

– Конечно. Я буду в гостиной.

Мама встает и выходит, а я подползаю к прикроватной тумбочке, беру с нее телефон, разблокирую и нахожу номер брата. Палец зависает над кнопкой вызова, но я не решаюсь это сделать. Мал всегда для меня был… не знаю, как точнее сказать, – словно вторым папой. Такой же сильный, мудрый, но более веселый и неунывающий. Папа немного суровый, а Мал как солнышко – светлый и оптимистичный. В нем столько же мужественности и надежности, что и у папы, но, наверное, в силу возраста также в нем много и дурашливости. Сейчас я нуждаюсь в его поддержке, но, помня его крутой нрав, боюсь звонить. Не знаю, как он отреагирует, когда узнает обо мне и Омаре.

Опускаю телефон и снова всхлипываю. Мне почему-то теперь даже стыдно думать о младшем Аль Мансури. Как будто я подвела его. Хотя это же он должен был заботиться о контрацепции! В голове всплывает наша последняя перепалка и его заявление о дурной крови. Хочется рычать и крушить все вокруг. Кем возомнил себя этот подонок?! Сын шейха, а мнит себя небожителем.

Вот. Злость – это лучше, чем отчаяние. Я рожу этого ребенка! Даже просто назло Омару рожу! Потому что дурная кровь течет в его венах, а этот ребенок будет Фоули. Он будет стрелять точно, как мой отец и братья, кататься на доске, как лучшие профессионалы мира. Будет красивым и умным. И я почему-то не сомневаюсь, что рожу сына. Я чувствую, что там мальчик.

Накрываю живот ладонью, откидываю голову назад, положив ее на край кровати, и снова начинаю плакать. Набираю номер Мала и долго слушаю длинные гудки.

– Да, Ниса? – немного раздраженно произносит он.

– Мал, я беременна от Омара! – выпаливаю, чтобы не растягивать агонию.

– От какого Омара? – переспрашивает Мал нарочито вкрадчиво.

– От брата твоей жены, – отвечаю я и всхлипываю громче. Слышу грохот с той стороны, как будто разразился гром не меньший, чем тот, который