На следующий день, когда Бун валялся дома и отходил от чудной сессии сёрфинга, которую провел в больших волнах после своего героического поступка, раздался звонок. Открыв дверь, Бун увидел низенького рыжего мужчину, у которого татуировками было покрыто все, кроме, пожалуй, лица.

— Все, что ты хочешь, — произнес человек. — Все что угодно.

— Да мне ничего не надо, — пожал плечами Бун.

Эдди попытался всучить ему деньги, затем наркотики; Эдди хотел купить ему дом или хотя бы яхту. Наконец Бун согласился поужинать с ним в «Морской комнате». Эдди предложил подарить Буну этот ресторан.

— Знаешь, я как-то себя в ресторанном бизнесе не вижу, — признался Бун.

— А в каком видишь? Хочешь в моей области работать, только слово скажи, я тебя высоко поставлю!

— Я за другую команду играю, — ответил Бун. Разумеется, он вовсе не хотел сказать, что, например, входит в лесбийскую женскую команду по гребле на каноэ, а всего лишь имел в виду свою службу в полиции.

Нельзя сказать, чтобы это как-то мешало их дружбе. Бун работал не в отделе по контролю за наркотиками, а осуждать Эдди ему и в голову не приходило. В прошлом Бун и сам иногда покуривал травку, и хотя он перерос это детское увлечение, на увлечение остальных марихуаной ему было наплевать.

Они с Эдди начали общаться. Эдди даже стал кем-то вроде запасного члена команды конвоиров, хотя появлялся у них нечасто — утро у него начиналось в час дня. Но иногда он присоединялся к ним и даже познакомился с Дэйвом, Прибоем, Шестипалым, Санни и Джонни, хотя последний старался держаться от него подальше из-за специфики их противоположных по духу профессий.

Бун, Дэйв и Прибой стали ходить в гости к Эдди, где увлеченно следили за поединками мастеров боевых искусств на огромном плазменном экране. Эдди обожал стиль борьбы, в котором смешивались почти все боевые искусства, тем паче что зародился он именно на Гавайях. Он даже спонсировал команду бойцов под неоригинальным названием «Команда Эдди». Если они не собирались у него дома, то в сопровождении свиты Эдди отправлялись в Анахейм, чтобы посмотреть шоу вживую. А однажды Эдди даже уломал Буна поехать в далекий от океана Лас-Вегас, где устроил между ним и Дэйвом серию поединков.

На новоселье, которое Эдди закатил по приезде в свой шикарный дом в Ла-Хойе, присутствовали почти все конвоиры зари.

Модерновый особняк Эдди занимал целый акр и стоял на обрыве Птичьей скалы, выходящей прямо на океан. Соседи были, прямо скажем, шокированы сворой громил, бесконечными вечеринками, бухающей в ночи музыкой и грохотом скейтбордов в построенной Эдди U-образной трубе (он был знаменит еще и тем, что частенько скатывался туда прямо с крыши дома), ужасались его любви к стрельбе по тарелкам и гонкам по улице на горном велосипеде в окружении взвода суровых телохранителей. Эдди потряс смирных любителей гольфа, предпочитающих в одежде нежно-розовые и желтые оттенки. Но что же они могли с ним поделать?

Ничего, вот чего.

Ничегошеньки.

Они не собирались жаловаться на шум, вызывать полицию или идти выяснять у властей города, разрешено ли их соседу устраивать в их доселе тихом районе стрельбище или частный скейтборд-парк.

Они ничего не собирались предпринимать, потому что до смерти боялись Рыжего Эдди.

Эдди же это расстраивало. Он даже пытался наладить добрососедские отношения, пригласив как-то воскресным утром всю округу на луау.[24]

Естественно, обернулось все это полнейшим фиаско.

Одним из первых на борт «Титаника» Эдди пригласил Буна.

— Ты должен прийти, — уверял он его по телефону, объяснив предварительно свой замысел, — мне нужна моральная поддержка. И притащи всю свою охану.[25]

Под оханой он, конечно, имел в виду членов команды.

Бун воспринял это предложение, мягко говоря, без особой радости. Как не нужен флюгер, чтобы понять, что дует ветер, так не нужно было быть Савонаролой, чтобы предсказать, чем закончится эта милая воскресная вечеринка. Ну да в компании страдать сподручнее, так что следующим же утром на встрече конвоиров зари Бун оповестил всех о предложении Эдди и был крайне удивлен тем, что друзья в общем-то не разделяли его пессимизма.

— Вы что, издеваетесь? — не поверил своим ушам Бун.

— Да я такой цирк ни за что на свете не пропущу, — ответил Джонни Банзай.

Да, цирк — это самое меткое определение.

Танцовщицы хулы были прекрасны, музыканты с укулеле, исполняющие смесь рэгги с сёрферской музыкой, занятны (несмотря на то что не все понимали, в чем тут суть), борцы сумо… ну, в общем, борцы сумо были борцами сумо. Прибой, последним записавшийся на конкурс, взял бронзу, пока Живчик вслух удивлялся жирным мужикам в памперсах, на людях стукающимся животами в песочнице.

Пока все идет неплохо, думал Бун. Могло быть и хуже.

Возможно, что-то пошло не так, когда Эдди — сияющий от добрососедской атмосферы и принятой смеси экстази, марихуаны, викодина и колы с ромом — прошелся по горячим углям, демонстрируя свои способности к медитации, и заставил некоторых из гостей разделить его трансцендентальный опыт.

После того как врач «скорой помощи» удалился обратно в больницу, Эдди решил, что оставшиеся в живых гости должны лечь рядком между двумя перилами, и пролетел над ними на горном велосипеде, после чего выпустил своего психованного ротвейлера Дэймера и начал с ним бороться. Парочка каталась по всему двору, расшвыривая вокруг клочья шерсти, волосы, куски плоти, кровь и слюну, пока Эдди наконец не схватил пса голыми руками за горло и не заставил молить о пощаде.

Когда гости разразились кто жидкими, кто потрясенными аплодисментами, Эдди — запыхавшийся, в поту и крови, но окрыленный победой — прошептал Буну на ухо:

— Господи, как же тяжело развлекать этих хаоле.[26]Так и надорваться недолго.

— Даже не знаю, — ответил Бун. — Наверное, некоторым людям просто не дано оценить такой великолепный бой между собакой и человеком.

Эдди пожал плечами, наклонился и почесал Дэймеру грудь. Окровавленный пес, не находящий себе места из-за позорного проигрыша, смотрел на Эдди с беззаветным обожанием.

— Как думаешь, что теперь-то делать? — поинтересовался Эдди.

— Может, успокоиться немного? — предложила Санни. — Дайте людям время, пусть просто тихо и мирно поедят. Тем более еда тут просто великолепная.