— Еще бы.

Что уж тут непонятного.

— Ну, так вот, — продолжал Рыжий Эдди, — ты, правда, выкажешь мне свое алоха, если не будешь какое-то время рыпаться. Я знаю, что тебе нужно рубить капусту, чтобы выживать, братишка, так что, сколько бы тебе те хаоле ни платили, я заплачу в два раза больше, только ничего не предпринимай. Ты ведь меня знаешь, братишка, — я никогда не прихожу с пустыми руками.

И что из этого? — задумался Эдди. Снова всплыла извечная (особенно во время Рождества) проблема: что подарить человеку, у которого все есть? Или, вернее, что подарить человеку, которому ничего не нужно? Вот почему Буна так трудно подкупить: он абсолютно уникален, так как все его нужды просты, незамысловаты и давно удовлетворены. Ему, конечно, нужны деньги, но не настолько, чтобы это что-то меняло. Где же его слабое место? Что можно предложить этому чуваку такого, что вызвало бы у него хотя бы подобие интереса?

Бун взглянул вниз, на покрытую деревом мостовую, затем поднял глаза на Рыжего Эдди.

— Хорошо бы ты пришел пару часов назад, — произнес он наконец, — тогда бы я согласился.

— Но что изменилось?

— Женщину убили, — лаконично ответил Бун. — Это все меняет.

Рыжего Эдди эта новость не обрадовала.

— Мне ужасно не хочется тебе отказывать, — признался Бун, — но, боюсь, это дело мне придется завершить, брат.

Рыжий Эдди посмотрел в сторону океана.

— Большие волны идут, — произнес он. — Настоящие монстры. Такие волны могут засосать тебя и выплюнуть косточки. Кто-нибудь неосторожный даже может погибнуть, Бун.

— Эдди, — улыбнулся Бун, — уж мне-то не надо рассказывать про большие волны, затягивающие к себе людей.

— Я знаю, брат. Я знаю.

Рыжий Эдди прокрутился на месте и поехал вдаль.

— Э малама поно! — крикнул он Буну через плечо.

Береги себя.

Джонни Банзай вернулся в номер 342 в мотеле «Гребешок».

Обычный стандартный номер в Пасифик-Бич, вдали от воды. Дешевый и безликий. Две односпальные кровати, телевизор, прикрученный к стене, пульт, присобаченный к тумбочке позади электронных радиочасов. Пара выцветших на солнце фотографий в дешевых рамках с изображением пляжа. Стеклянная дверь, выходящая на крошечный балкон. Сейчас она, естественно, была открыта, и легкий ветерок трепал тонкую ткань шторы.

Джонни пришлось попотеть, чтобы успокоить Харрингтона. Свести вместе Буна Дэниелса и Харрингтона — это примерно то же самое, что махать красной тряпкой перед мордой быка. Лейтенант кипятился и требовал выяснить, какого хрена тут делает Бун. Да Джонни, честно говоря, и сам сгорал от любопытства.

Несмотря на то что Бун был детективом, врать он совершенно не умел. Кроме того, семейными делами он практически не занимался. И ни один детектив в здравом уме не привез бы жену полюбоваться, чем занимается ее муженек. Не говоря уж о том, что девица была слишком хороша собой, чтобы муж, будь он у нее, посмел ей изменять. Да и обручального кольца у нее на пальце Джонни не заметил.

Значит, история Буна — наиполнейшее дерьмо, поэтому Джонни собирался как можно раньше найти приятеля и вытрясти из него правду. Зачем он явился в мотель, где девушка столь неудачно изобразила из себя Летающую Белку Роки.[29]

Джонни Банзай и Бун Дэниелс — кореши.

Они дружили начиная с пятого класса, то есть целую вечность. В детстве они баловались на пару: одновременно бросали ручки на пол, нагибались под парты, изучали ноги учительницы мисс Оливейры и дружно хихикали.

Это было еще до того, как Джонни занялся эротическим бизнесом.

Бизнес состоял в том, что Джонни покупал старые выпуски «Плейбоя» у старшего двоюродного брата, вырезал оттуда все картинки и вставлял их вместо страниц в ежедневник, который для этих целей аккуратно разобрал. После всех этих манипуляций он продавал фотографии в мужском туалете, беря за каждую картинку от пятидесяти центов до доллара.

Однажды, когда он, как всегда, вел бойкую торговлю в туалете, туда вдруг ворвалась группа девятиклассников, которые решили отобрать у молокососа выгодное дело. За ними вбежал Бун с явным намерением «спасти всех на свете» — простой сёрфер, он всерьез собрался вызволять своего маленького желтого друга из беды. Вот только Джонни не очень-то нуждался в его помощи.

Бун, конечно, слышал до этого слово «дзюдо», но вот видеть дзюдо ему доселе не приходилось. С благоговейным ужасом он смотрел, как Джонни буквально вытер пол одним из забияк, пока второй сидел у стены, отчаянно пытаясь вспомнить, как же его зовут, а третий застыл, точно изваяние, видимо переосмысливая всю затею с нападением.

Бун ударил его в живот — просто чтобы ускорить мыслительный процесс.

Вот так все и произошло — они и раньше ладили с Джонни, но только теперь стали друзьями. Потом Джонни собрал все свои порнозаработки, пришел в «Сёрфинг на Пасифик-Бич» и купил доску, что окончательно скрепило их дружбу. С тех пор они сделались неразлучны, и, какое бы дерьмо ни случалось с Буном, Джонни, будучи копом, всегда его защищал. Он убил бы за Буна и не сомневался, что друг сделал бы для него то же самое.

Но было одно «но»…

Они работали в разных сферах, но занимались практически одним и тем же. Иногда их дороги пересекались. Обычно в таких случаях они были на одной стороне и сотрудничали друг с другом, делились информацией и мыслями. Иногда даже слежку проводили вместе. Но случалось и так, что они оказывались по разные стороны баррикады.

Такого рода коллизии легко могут разрушить дружбу. Но поскольку они все-таки были близкими друзьями, то справились с этой проблемой, разработав так называемое «правило прыжка».

Заключалось оно в следующем.

Как только Джонни и Бун понимали, что находятся «на одной волне» (так бывает, когда кто-нибудь впрыгивает в твою волну), вступало в силу правило, и каждый делал то, что должен, не обижаясь на другого. Джонни и Бун вели себя точь-в-точь как персонажи старого мультика овца и койот, которые весь день ожесточенно дерутся, а к вечеру устраиваются на пляже, жарят на гриле рыбку и наслаждаются закатом.

Если один из них задавал второму вопрос, на который тот не мог ответить, или просил сделать что-нибудь, чего тот сделать никак не мог, второй говорил: «Правило прыжка», — и этого было достаточно.

После этого начиналась игра.

Потому Джонни и собирался задать Буну несколько щекотливых вопросов. И если у Буна не найдется на них удовлетворительных ответов, Джонни придется арестовать его за противодействие следствию. Конечно, делать этого ему не хотелось, но работа есть работа, и он ее выполнит. И Бун его поймет. А потом Джонни отправится в тюрьму и внесет за друга залог.