Конечно же, тогда у нее было намного меньше опыта, иначе ей удалось бы отклонить знаки внимания барона каким-то иным способом, а не коленом в пах, но так она и поступила. Что не должно являться причиной, подумала Эллианна, по которой Стрикленд отказывается встречаться с ней.

Девушка знала, что в тот первый день он был дома. Наглый слуга, который ответил на ее стук, едва не захлопнул дверь перед ее лицом, закрытым черной вуалью.

— Но я знакома с его сиятельством. Он захочет встретиться со мной.

Со старой каргой, которую сопровождает еще более старая карга, и сгорбленный старик, вдвое старше ее возраста? Деревенские родственники или сборщики милостыни, немедленно решил слуга. Нет, лорд Стрикленд не захочет видеть их в своем доме, ни в коем случае. За эту работу Кимблу платили не так уж много и не так часто, но ему хотелось сохранить ее.

— Его с’ятельства нет дома.

Эллианна видела, как сдвинулись занавеси на окне верхнего этажа, когда ее наемный экипаж подкатил к дому. Там кто-то был. Она вытащила из ридикюля монету. И едва не взялась за маленький пистолет, лежавший там, чтобы стереть ухмылку с лица слуги, но посчитала это преждевременным. Девушка оказалась права. При блеске золота Кимбл согласился отнести ее визитную карточку к хозяину.

Лорд Стрикленд не сможет увидеться с ней, с неподдельным сожалением сообщил слуга, увидев, как золото превращается в медь.

— Он, гм, испытывает недомогание.

— Но он дома? Тогда мы подождем. — Эллианна дала ему две монеты, одну — чтобы сообщил хозяину о том, что у него гости, а вторую — чтобы принес освежающие напитки, потому что ее слуге Тимми нужно подкрепиться.

— Вино отлично подойдет, любезный, — проговорил старик, — и пусть Бог благословит тебя за усилия и поможет выбрать хороший год.

Эллианна вздохнула и дала Кимблу еще одну монету.

Вино и ломтики тоста появились, но Стикленд — нет. Они могли слышать, как кто-то торопливо спускается по лестнице, затем — какие-то приглушенные крики и звук захлопнувшейся задней двери.

— Мне очень жаль, мэм, — сообщил слуга, не глядя на нее, — но его с’ятельство вызвали по важному делу.

— Понимаю.

Точно так же подумала и тетя Лалли, чей обет молчания оказался нарушенным.

— Сбежал, старый мерзавец? Ты должна была лягнуть его в мозги, Эллианна. Они явно больше, чем его я… Уф. — Тетя Лалли потерла бок, куда воткнулся локоть ее племянницы.

Эллианна вытащила еще одну монету.

— А что насчет леди, хозяйки дома?

— С тех пор, как я служу здесь, мэм, тут никогда не было хозяйки. Были особы другого сорта, не леди, с которыми вы вряд ли захотели бы встретиться.

— А сейчас? Лорд Стрикленд находился в женской компании? Кто-то ушел вместе с ним, или эта женщина все еще наверху?

Слуга барона не сводил глаз с монеты. Ей-Богу, хозяин точно спустит с него шкуру. Кимбл разрывался между верностью джентльмену, который платит ему жалкие гроши в качестве жалования, и еще одной монетой, которая может присоединиться к позвякивающим собратьям в его кармане — до тех пор, пока он не доберется до комнат Сьюки Джонсон. Верность выстояла бы перед алчностью, но только не тогда, когда в дело вмешалось вожделение.

— Нет, он давно не приводил сюда любовниц. Зачем ужинать дома, если где-то меню обширнее, лучше и меняется каждую ночь? — Он облизнул губы, думая о нежных прелестях Сьюки Джонсон.

Эллианна на самом деле испытала искушение воспользоваться пистолетом — против Стрикленда или его слуги, не важно, против кого именно. Вместо этого она вручила Кимблу последнюю монету.

— Это за то, чтобы ваш хозяин получил мое сообщение. Я хочу, чтобы он нанес мне визит на Слоан-стрит. При первом же удобном для него случае, это ясно?

Не могло быть яснее и то, что совесть Стрикленда оказалась нечистой. Он не пришел с визитом. Не ответил на записки, которые Эллианна посылала. Почему этот человек отказывается повидаться с ней, если ему нечего скрывать? Он ведь не может все еще злиться на нее за тот удар, не так ли? В конце концов, если барон все еще посещает публичные дома, то она не нанесла ему непоправимого ущерба.

В этот раз Эллианна и ее тетя взяли с собой двух лакеев, намереваясь попасть в дом с помощью взяток или силы. Однако дверной молоток отсутствовал, обозначая, что лорд Стрикленд находится за пределами города, вне досягаемости для ее вопросов. Никто не открыл дверь, ни слуга, чтобы подкупить его, ни даже сторож.

— Обмякший член смылся, — заявила тетя Лалли, и Эллианна не нашла в себе сил упрекнуть ее за подобную речь.

Она вернулась домой и послала за мистером Латтимером, сыщиком с Боу-стрит, которого наняла, чтобы найти Изабеллу. Теперь девушка хотела разыскать еще и барона.

Латтимер ничем не смог порадовать ее. Так как никакого преступления не случилось, то он не сможет получить ордер на арест и прочее. Только не для расследования в отношении титулованного джентльмена. Все знали, что финансирование Боу-стрит зависит от голосов в Парламенте, голосов других джентльменов, которые считали себя и своих приятелей выше закона.

— Но он в чем-то виноват, я знаю это, — настаивала Эллианна.

Сыщик обещал расспросить кое-кого. Это все, что он сможет сделать, независимо от награды, которую пообещала мисс Кейн. Латтимер, молодой и амбициозный человек, больше всего хотел угодить своей нанимательнице. Если найдет пропавшую наследницу, то это станет для него знаком отличия и продвижением по службе, не говоря уже о золоте, которое пополнит его карман.

Латтимер не был настолько амбициозен, чтобы думать о том, что благодарность мисс Кейн, если он найдет ее пропавшую сестру, распространится дальше похвалы и оплаты. Но он мог надеяться. Сейчас он всего лишь наемный следователь, которому платят за то, чтобы он наводил справки, не упоминая имени мисс Изабеллы Кейн. В самом деле, он не должен был даже сообщать кому-либо о личности своего нанимателя. Конечно же, вышестоящее руководство знало об этом, но им тоже не хотелось, чтобы слухи о ее присутствии просочились в газеты, потому что боялись, что у них на руках окажется еще один насильственный увоз. Плохо дело, заявили они, когда богатым молодым женщинам небезопасно находиться на улицах Лондона. Еще одно похищение докажет всю непригодность полиции.

Конечно, никто из его начальников не верил, что девушку украли из ее дома. Давным-давно пришла бы записка с требованием выкупа или сама заплаканная невеста вернулась бы из Гретна-Грин в компании с новоиспеченным мужем, готовым требовать ее приданое. И в то, что Изабелла Кейн погибла, они тоже не верили, иначе нашли бы ее тело.

Нет, боссы Латтимера считали, и он склонен был верить в это, что юная девушка, которой едва исполнилось девятнадцать лет, сбежала с джентльменом, которого ее тетя не одобряла. Они боролись, тетушка скончалась, а девица умчалась в объятия возлюбленного. Теперь она скрывается, и не появится до тех пор, пока не будет готова к этому, черт побери — или пока сообразительный, талантливый сыщик не перехитрит ее.