до главы правительства — он наверняка был очень умный и ловкий малый. Зачем ему было нужно вершить зверскую расправу, уничтожать сразу 26 человек? Фунтиков не имел к ним никаких личных счетов, и вообще не очень хорошо представлял себе ситуацию на противоположной стороне Каспийского моря.

С политической точки зрения гораздо выгоднее было не казнить бакинских комиссаров, а держать их под арестом, как заложников, для будущей торговли с противоборствующим противником, кто бы он ни был. Далее, Фунтиков и другие люди абсолютно точно знали, что Шаумян не просто глава большевиков Закавказья, но и прямой ставленник Ленина. Убийство Шаумяна было ударом по Ленину. Получается, что те, кто казнил Шаумяна, не воспринимали большевиков и Ленина как сильную угрозу. Возможно, Фунтиков был убеждённым социалистом-революционером, и получил из Баку письма или радиограммы, с прямым приказом от руководства своей партии, предать большевиков смертной казни. И подчинился приказу.

Возможно, инициатива казни исходила от англичан, но этому нет никаких доказательств. Британские офицеры относились к революционерам снисходительно и безо всякого страха, — но и без ненависти. С точки зрения военного искусства революционеров лучше было держать живыми — это ценные пленники.

В любом случае ни одна из сторон конфликта не имела прямого мотива для массовой казни. Всем было выгодно оставить комиссаров целыми и невредимыми, чтобы потом обменять на преференции. Но их зверски убили.

При этом из 30 пленников оставили в живых четверых: двоих юношей, сыновей Шаумяна, и ещё двоих молодых людей, Микояна и Канделаки. Зачем? Чтобы соблюсти видимость законной процедуры?

У нас есть воображение, давайте представим. В Красноводске в те времена проживало не более 10 тысяч населения. Это был городок, где почти все друг друга так или иначе знали. Чтобы убить 26 человек, надо собрать большой отряд минимум из 50 человек с оружием, и не простых, а самых надёжных, чтобы потом языками не трепались, и посадить расстрельную команду по вагонам, и руководить ею. Это целая большая операция, её надо подготавливать.

И конечно, про казнь комиссаров быстро прознал весь город.

Эсера Фёдора Фунтикова потом ловили и поймали, по одним сведениям в 1919-м, по другим — в 1925 году. На допросах он прямо признался, что именно британские офицеры склонили его к казни. В 1926 году в Баку состоялся суд над виновниками казни, в том числе и над Фунтиковым. На суде свидетелем выступал Сурен Шаумян. Суд приговорил Фунтикова к расстрелу.

В книге Микояна «Дорогой борьбы» эти события изложены исчерпывающе на десятках страниц, с приложением документов и фотографий; здесь добавить нечего, кроме краткого комментария.

В сентябре 1918 года на юге России большевики, захватившие власть в Баку, воевали в абсолютном меньшинстве. Большевики, по идее, были обречены. Они шли против турок, и против армянских националистов, и против азербайджанских националистов, и против офицеров царской армии. Матросы военных кораблей — эсеры и анархисты — презирали большевиков. Убийство лидеров Бакинской коммуны было, что называется, «ритуальным», и должно было знаменовать полный разгром большевизма в Закавказье, торжественное удаление лишней фигуры с шахматной доски. Огромный регион теперь должны были делить меж собой Англия и Турция. Повсюду следовало насадить марионеточные правительства и покупать лидеров этих правительств. Чтобы эти правительства враждовали меж собой, они должны были быть националистическими.

Большевиков нельзя было купить — и их убрали.

Убийство бакинских большевиков не удалось скрыть. Возможно, никто и не пытался. Уже через полгода, в апреле 1919 года, Сталин, в то время член Реввоенсовета Республики, отреагировал статьёй в «Известиях»: «Приглашая англичан в Баку и предавая большевиков, бакинские меньшевики и эсеры думали „использовать“ английских „гостей“ как силу, причём предполагалось, что хозяевами в стране останутся меньшевики и эсеры, „гости“ же уедут восвояси. На деле получилось обратное: „гости“ стали неограниченными хозяевами, эсеры и меньшевики превратились в непременных участников злодейского и низкого убийства 26 большевистских комиссаров, причём эсеры вынуждены были перейти в оппозицию, осторожно разоблачая новоявленных хозяев, а меньшевики в своей бакинской газете „Искра“ вынуждены проповедовать блок с большевиками против вчерашних „желанных гостей“. Разве не ясно, что союз эсеров и меньшевиков с агентами империализма есть „союз“ рабов и лакеев со своими хозяевами?»

По упоминанию Микояна, Сталин считал эвакуацию бакинской коммуны ошибкой Шаумяна. Но официальная советская версия гласит, что Шаумян был прав.

Судьба Сурена Шаумяна сложилась фантастическим образом. Он воевал в Орловской области против деникинцев и в 17 лет был награждён орденом Боевого Красного знамени. В 1930 году он возглавил первую в стране Орловскую бронетанковую школу им. М. В. Фрунзе. Он осваивал первые советские танки. В 1936 году возглавил бригаду автобронетанковых войск Белорусского и Ленинградского военных округов. В том же 1936 году комбриг Сурен Шаумян скончался от тяжёлого заболевания. Перед смертью выезжал в Австрию на лечение, оно не помогло. Подробности богатой биографии Сурена Шаумяна опубликованы. Ни один их тех, кто работал с Суреном Шаумяном, воевал с ним, служил с ним — не сказал о нём ни одного плохого слова.

Его брат Левон (Лев), как уже было сказано, стал впоследствии заместителем главного редактора Большой советской энциклопедии и пытался проводить своё расследование, искал «британский след» в убийстве своего отца, но твёрдых доказательств не нашёл.

Итак, официальная версия гласит, что бакинских комиссаров казнили активисты красноводской организации эсеров, вооружённые боевики Закаспийского правительства во главе с Фёдором Фунтиковым. Не было ни следствия, ни суда, ни приговора. Документы либо не оформлялись, либо были оформлены и потом уничтожены.

Впоследствии в советской печати были опубликованы цитаты из газеты эсеров «Голос Средней Азии» от 20 сентября 1918 года, вот одна из них: «Судьба нам снова улыбнулась. К нам в руки попали бывшие вершители судеб Баку… Среди них находится один из самых знаменитых героев Шаумян, которого давно окрестили кавказским Лениным. ‹…› Они сеяли ядовитые семена недоверия к нашим союзникам — англичанам, благородно отозвавшимся на зов бакинцев о спасении. Они все твердили, что рядом с английскими империалистами сражаться честным революционерам позор… Они в наших руках… Мы живем в эпоху варварства. Так будем пользоваться его законами. Мы не остановимся даже перед причинением ужасных мук, до голодной смерти и четвертования включительно»[3].

Если эта статья действительно вышла 20 сентября, то написана она была как минимум днём раньше, то есть тогда, когда комиссары были ещё живы.

Факты говорят о том, что зверская расправа была задумана и подготовлена заблаговременно: возможно, ещё до прихода «Туркмена» в порт Красноводска, а если взглянуть шире — становится понятно, что Шаумяна, Джапаридзе, Корганова, Фиолетова и других комиссаров должны были расстрелять ещё в Баку, по приговору суда и с одобрения эсеров и меньшевиков.

Теперь мы возвращаемся в пустую камеру красноводского арестного дома, в 19 сентября 1918 года.

Ещё вчера в камере сидели 30 арестантов — теперь осталось лишь четверо.

Начинается новая эпопея Анастаса