class="p1">Из-за сложностей юридического оформления союза с иностранцами, предусмотренных шведским законодательством, их брак был зарегистрирован на гражданской церемонии в Лондоне 23 ноября 1912 года. Теперь Вальден был женат, как шутили тогда, на самой белокурой и белокожей женщине Берлина. Впрочем, по утверждению Нелл, желавшей продемонстрировать широту взглядов, достойных спутницы лидера нового искусства, официальная регистрация брака потребовалась им лишь из-за возникающих тут и там неловкостей в отелях во время многочисленных разъездов по Европе из-за разных фамилий. Она была моложе его, и к тому же, как многие скандинавки, выглядела младше своих лет.

Нелл и Герварт Вальдены. 1915

С другой стороны, Нелл, выросшая в атмосфере традиционных семейных ценностей, явно недоумевала по поводу отношения Вальдена к своему происхождению, истории своего рода. «Я никогда не встречала кого-либо другого, — напишет она, — кто имел так мало представления о том, что такое семья»[158]. Нелл сделала все, чтобы вернуть Вальдену расположение его родителей и восстановить их отношения, разрушенные в предыдущем браке. Его отец и мать стали регулярно посещать вернисажи «Штурма».

По утверждению Нелл, в общении с ней Вальдену нравилось разыгрывать из себя «доброго дядюшку». Он звал ее деткой, что звучало мило, но в то же время явно покровительственно. «Путешествия с Гервартом Вальденом, — будет вспоминать Нелл, — напоминали картины футуристов, на которых одновременно изображены самые разнообразные вещи. Это был калейдоскоп скорых поездов, сменяющихся городов, музейных выставок, церквей и деловых встреч»[159]. Когда утомленная избытком новых впечатлений она начинала дремать в вагоне при переезде в следующий пункт назначения, он, взглянув в окно, будил ее словами: «Детка, это уже Тюрингия». «Впрочем, он воспринимал весь белый свет как Тюрингию, будь то Норвегия или Аббация»[160], ощущая себя в полном смысле гражданином мира. Однажды во Фрибурге Вальден захотел навестить католического священника, с которым познакомился в Швейцарии, а затем переписывался. С большим удовлетворением она, дочь пастора, следила за их беседой, «такой вдохновенной, открытой и полной юмора»[161].

Оскар Кокошка. Нелл Вальден. Рисунок. Журнал «Штурм». Декабрь 1916

Нелл Вальден вела дневник, и мы обязаны ей первыми, опубликованными в середине 1950-х годов, воспоминаниями, которые затем составят основу для воссоздания истории «Штурма» и биографии Вальдена. Вероятно, к тому времени она уже знала о его гибели и была движима идеей восстановления справедливости, поставив перед собой задачу освободить образ лидера экспрессионистов от наветов и раскрыть малоизвестные факты. Наблюдая Вальдена в течение 14 лет, Нелл подчеркивает, что речь идет о совершенно необычной, уникальной личности. Поэтому отдельный раздел своих мемуаров она назвала «Вальден как человек».

«Он был особенный, не похожий ни на кого. С таким было крайне непросто ужиться», — признается она[162]. В личном плане Вальден был решительно чужд праздности, сопровождающей нередко художественный быт, необычно внутренне сосредоточен, сконцентрирован на собственных идеях и целях, чрезвычайно много курил, по 60–70 сигарет в день, пил литрами очень крепкий кофе без сахара и молока и вовсе не обладал хоть какими-то практическими навыками. «Не мог приготовить и чашки чая»[163].

С сожалением Нелл пишет, что немало людей относились к нему неприязненно. И все же она утверждает: «У него было столько великолепных черт, так много великолепных душевных качеств. Но их могли наблюдать только его близкие друзья, потому что он не склонен был демонстрировать эту внутреннюю мягкость открыто… Он полемизировал в чрезвычайно жесткой манере. Когда дело касалось нового искусства — особенно. Его борьба велась против безжалостного противника. Без этого его оружия движение „Штурм“ никогда бы не одержало верх, а новое искусство не смогло бы так быстро добиться признания»[164].

Рассказывая о душевных свойствах Вальдена, Нелл ссылается на историю его взаимоотношений с Августом Штраммом, крупным немецким поэтом и драматургом, который не был профессиональным литератором, а занимал пост директора почты. Он был немолод и долгое время безуспешно пытался опубликовать свои сочинения, получая отовсюду отказ. Когда рукопись его драмы «Святая Сусанна» попала в руки Вальдена, тот, вместо того, чтобы дать обычную резолюцию «Не подходит для „Штурма“», заинтересовался этим текстом и пригласил автора в редакцию. Первая публикация Штрамма появилась в четвертом номере «Штурма» за 1914 год. Его дружба с Вальденом продолжалась до той поры, пока он, призванный в армию в начале Первой мировой войны, не сложил голову на полях далекой России…

Обложка журнала «Штурм» с рисунком Нелл Вальден. Апрель 1918

Ощущая себя частью «Штурма» и гордясь принадлежностью к движению, Нелл оставалась чувствительна к резким высказываниям критики. Утром после каждого вернисажа она с трепетом открывала берлинские газеты, заранее зная, какой поток поношений и насмешек выльется в адрес их галереи, Герварта Вальдена и даже ее самой. Она бывала благодарна той части публики, которая во время докладов и экскурсий в «Штурме» вставала на ее защиту от нападок невежд, как она называла критиков нового искусства. Это были все те же господа, напишет она, что измывались над Генрихом Манном, Альфредом Дёблином, Карлом Краусом, Эльзой Ласкер-Шюлер… Таким образом, невольно или же вполне намеренно Нелл Вальден поставит себя в один ряд с ними.

Для натуры Нелл было более органично жить в ладу с собой и окружающим миром. Если для самого Вальдена основой его разнообразных связей и контактов были вопросы искусства, и он мог ночь напролет спорить по их поводу с кем-нибудь в кафе, она просто приятельствовала со многими людьми из окружения «Штурма».

Нелл Вальден. Рисунок. Журнал «Штурм». Январь 1920

Как-то еще до войны в уютной квартире Кандинского и Мюнтер в Мюнхене ее внимание привлекли картинки в технике живописи на стекле, которые собирал Кандинский. Это была очень старая технология, распространившаяся в Европе еще в Средние века. Темой для такой живописи служили большей частью религиозные сюжеты. И Нелл решает попробовать себя в качестве художницы. В 1916 году, когда Вальден откроет художественную школу, она станет одной из ее первых учениц и в течение нескольких лет будет проходить обучение под руководством Рудольфа Бауэра, Георга Мухе и Лотара Шрейера. В 1917 году в «Штурме» состоится ее первая выставка. «Она произведет громкий эффект, чего я до сих пор понять не могу», — скромно заметит Нелл[165]. Кандинский и Клее также одобрят ее работы, и в трудные для галереи послевоенные годы Нелл Вальден будет поддерживать ее существование уже в качестве художницы, выставляясь в «Штурме» и в 1918-м, и 1919-м, и 1920-м…

Рудольф Блюмнер и Нелл Вальден. 1917

Между тем именно