– Добрый вечер, – растерянно ответил Йошек. – Простите, я не слышал, как вы вошли.

Нагнувшись, он подобрал банку с пола и поставил рядом с остальными.

– Готовишь ужин для нашего питомца?

– Да, – ответил Йошек, выжидательно глядя на Тирра.

А Тирр вовсе не торопился объяснять причину своего появления. Вместо этого он подошел к ведру с кормом, заглянул в него и сморщился.

– Неужели это можно есть? – спросил он.

– Не знаю, – ответил Йошек, пожав плечами. – Не я составляю рацион для пса.

– В самом деле? – удивился Тирр. – Кто же?

– Ваш дядя.

– Мой дядя?

– Именно так, – подтвердил Йошек.

– И что же входит в рацион? – поинтересовался Тирр.

– Мясо. Рыба, само собой …, – ответил Йошек. – Еще крупы, овощи и молоко. Каждый день что-нибудь разное.

– Ничего себе, – многозначительно произнес Тирр.

Повисло молчание. Йошек недоверчиво поглядывал то на меня, то на Тирра. Он явно не верил, что Тирр появился в кухне лишь за тем, чтобы поинтересоваться рационом черного пса. Лицо дворецкого было напряжено. Он старался учтиво улыбаться, но получалось натянуто. Сцепленные на груди пальцы рук нетерпеливо подрагивали, выдавая его беспокойство.

– Йошек, – обратился к нему Тирр. – Ты не замечал, что из шкафа в гостиной пропадают снотворные пилюли?

– Эээ … нет, – ответил Йошек, побледнев.

– Я думаю это кто-то из слуг, – продолжил Тирр непринужденным голосом. – Может быть, ты видел кого-нибудь?

– Думаю, нет, – ответил Йошек.

– Ты уверен? Попытайся вспомнить.

– Дайте подумать, – Йошек с силой принялся потирать висок, словно и вправду старался напрячь память. – Нет. Боюсь, я ничего такого не замечал.

– Дело в том, что я волнуюсь за того, кто берет эти пилюли, – произнес Тирр, при этом лицо его выразило озабоченность.

Говорил Тирр очень убедительно. В отличие от Йошека он прекрасно владел собой. Даже я готов был ему поверить, хотя и знал, что Тирр всего лишь разыгрывает представление. Таков был наш с ним план.

Йошек хотел что-то сказать, но от волнения горло его пересохло, голос сорвался и он издал только невнятный сиплый хрип. Ему пришлось откашляться прежде, чем он сумел продолжить разговор.

– Простите, – сказал Йошек, прочистив горло. – Позвольте поинтересоваться о причине вашего волнения.

– Видишь ли, Йошек, – ответил Тирр. – Пилюли имеют одно неприятное побочное действие. Лунатизм. Да, да. Человек, принимающий эти снотворные пилюли, через некоторое время становится лунатиком и начинает ходить во сне. А ведь это может быть опасно.

– Лунатизм … ? – только и сумел вымолвить Йошек.

– А главная опасность в том, – продолжал Тирр. – Что если вовремя не прекратить прием пилюль, то последствия могут быть необратимыми. И тогда несчастный навечно будет обречен страдать этим недугом.

Вид у Йошека был совершенно потерянный.

– Что ж я обязательно передам ваши слова, если встречу этого человека, – медленно произнес он, глядя на Тирра.

– Обязательно передай, – одобрительно ответил ему Тирр. – И помни. От этого может зависеть чья-то жизнь.

Мы вышли из кухни, оставив Йошека наедине с его мыслями. Оба мы едва сдерживали смех. Первая часть плана удалась на славу. Йошек поверил нам. Теперь оставалось только ждать. Мы устроились у Тирра в комнате и вскоре увидели из окна, как Йошек с ведром корма и фонарем в руках направляется дорожкой к старому саду, чтобы покормить черного пса. Он тяжело передвигал ногами, шел ссутулившись и весь словно сжавшись. Казалось, каждый шаг давался ему с великим трудом. Он шел к нам спиной, и я не мог видеть его лица, но отчетливо представлял застывшее на нем мученическое выражение. Я помнил, как сильно Йошек боялся черного пса. До жути боялся. А после того случая, когда цепной пес едва не сожрал его на наших с Тирром глазах … Даже сложно себе представить, как у Йошека еще хватало духу каждую ночь переступать границу старого сада, чтобы покормить этого зверя. Признаюсь, в тот миг мне сделалось жалко дворецкого. Но я быстро отогнал эти мысли. В конечном счете, мы с Тирром не задумали ничего дурного, а просто хотели немного проучить Йошека за его нездоровое пристрастье к снотворным пилюлям.

Вскоре Йошек вновь показался на дорожке. Даже в слабом свете фонаря я мог разглядеть, каким бледным было его лицо. Он почти бежал в направлении дома. Ведро в его руке было уже пустым.

– Нужно немного подождать, – сказал Тирр.

Мы задернули шторы и отошли от окна. Встав посреди комнаты, Тирр рассеянно глядел по сторонам, словно пытаясь сообразить, чем себя занять. Его взгляд останавливался то на полках шкафа, то на недоделанном арбалете, валявшемся на полу, на перископе, на губной гармошке, и так скользил с одного на другое, ни на чем подолгу не задерживаясь. Казалось, Тирр не умел сидеть на месте. Ожидание и бездействие угнетали его. В его голове вечно были идеи. И ему вечно не хватало времени, чтобы завершить начатое. Странно. Мы с Тирром были знакомы не так давно, но мне казалось, что я знаю его уже сто лет. И пока Тирр еще чего-нибудь не придумал, я решил расспросить его о том, что занимало мои мысли.

– Зачем твой дядя держит этого пса? – спросил я.

– Не знаю, – ответил Тирр, пожав плечами.

– Обычно сторожевых псов заводят, чтобы охранять.

– Да, но …, – Тирр устало опустился в кресло возле письменного стола. – Старый сад незачем охранять. Там одни кусты да деревья. Дядя держит пса в саду просто, чтобы он никого не сожрал.

– А давно он у вас? – спросил я как бы невзначай.

– Черный пес? Года два или три. Точно не помню. Дядя подобрал его где-то в лесу во время охоты. Или купил у торговцев … Уже не помню. Тот был еще щенком, но размером со взрослую псину. Дядя сразу решил, что он будет жить в старом саду, потому что прислуга боялась пса. Зубы у него уже тогда были острые.

Года два или три, подумал я про себя. Если верить Эрудиту, два года тому назад был похищен профессор Кварц.

– Зачем же держать такое чудовище, которого все боятся? – спросил я.

– Дядя не считает его чудовищем, – ответил Тирр. – Наоборот. Он даже привязался к псу. Постоянно приходит наведать его. Сам дрессирует и балует гостинцами.

– Дрессирует? Неужели это возможно? – удивился я.

– Еще как! Я сам раз видел.

– Да ну!

– Да. Взобрался на дерево и видел через забор, как дядя швыряет палку, а пес кидается за ней и приносит к ногам.

Я хорошо помнил черного пса. Его огромные лапы, широкую пасть и свирепую морду. А потому с трудом мог