иду вперед по длинному пространству, дохожу до лестниц, и дорогу мне преграждает знакомая фигура.

Вахит окидывает меня многозначительным взглядом. Липким. Похабным и опускает глаза, замечает зажатые в руках туфли.

Оскал человека Мухоматова становится по-настоящему угрожающим.

— Недаром байки ходят, что Валид зверь во всем. Смотрю, вдоль и поперек тебя ушатал, — выдает с нажимом, и я дергаюсь, хочу отшатнуться, но краем глаза замечаю быстрое движение, и мужская рука обжигает прикосновением мое запястье.

— Тих-тих, не истери, — выдает, чуть приглушая голос, и я опять дергаюсь, но Вахит сильнее сжимает пальцы, — пошли, если не хочешь здесь потеряться без вести…

Выдает грубо и поворачивается, тянет меня за собой, но поняв, что я не успею за ним и просто навернусь с лестницы, хватка ослабевает, затем исчезает вовсе, Вахит же бросает на меня косой взгляд и цедит едва слышно:

— Ты ведь хочешь свои документики обратно и жизнь свою тоже? — приподнимает бровь и идет вперед, словно позволяя мне решить, идти за ним ли нет.

Я же хватаюсь за перила и медленно передвигаю ногами, кажется, что спринтерский забег прохожу, а не ползу, как черепаха, вниз.

Прошлёпываю до выхода и неожиданно обнаруживаю автомобиль Вахита у входа практически. В удивлении приподнимаю бровь. Как-то не верится, что этот бугай подогнал автомобиль так близко специально для моего комфорта.

Стоит мне показаться на крыльце, как он открывает пассажирскую дверь, и я сажусь на сиденье рядом с водителем, стоит захлопнуть дверь, как он вжимает педаль, срывается с места.

Бросаю косой взгляд на бандюка. Почему-то кажется, что он не меньше моего стремится убраться из этого поместья.

Слегка притормаживает у ворот и сигналит, чтобы нас отпустили. И я вижу квадратное лицо охранника, который появляется у ворот, он переговаривается по рации, словно ждет приказа.

Безотрывно смотрит на нас, а я фиксирую, как Вахит вцепляется в руль до побелевших костяшек. Мужчина напрягается. В салоне виснет гнетущая, давящая атмосфера.

Промедление все длится и меня вдруг накрывает паникой.

А что если хозяин этого всего не захочет меня выпускать?!

В шоке перевожу взгляд на каменеющий профиль Вахита, чувствую напряжение мужчины, который вдруг убирает одну ладонь с руля…

Когда в его руке появляется холодная сталь пистолета, меня накрывает паническим ужасом. Я не понимаю, что именно сейчас происходит, но чувствую, что Вахит замер в секунде от того, как вдавит педаль газа в пол и пойдет на таран ворот.

Ничего уже не понимаю…

Я не та ценность, которую нужно отвоевывать, да и Валид меня вроде бы отпустил…

Я не взяла деньги…

Я выбросила их на пол…

Возможно ли, что этот поступок привел Байсарова в состояние лютого бешенства?!

Как знать, какие там тараканы и традиции у восточного народа?! Может, я ему оскорбление нанесла своим поступком?!

Хотя не жалею, если и оскорбила, то не более того, чем он, когда дал денег за секс…

Мысли скачут со скоростью света, когда постовой у ворот концентрирует взгляд на мне, каким-то чутьем до меня доходит, что разговор обо мне, и спустя еще долгую секунду моих гляделок охранник, наконец, кивает и ворота начинают открываться…

Вахит выдыхает и вдавливает педаль газа слегка, тормозит себя, но я чувствую, как мужчина жаждет убраться из владений Байсарова…

Странно это. Хотя я уже поняла, что Валида Байсарова боятся, как черта рогатого, даже страшные матерые мужики без совести и чести, как вот этот вот охранник клуба, который жаждал добраться до моего тела, но которому ничего не обломилось…

Прикрываю глаза и чувствую, как меня отпускает…

Что-то непонятное происходило прямо сейчас, и какая-то часть меня жаждала, чтобы Байсаров приказа мне вернуться.

Сумасшедшая?!

Да. Однозначно.

У меня, по идее, душа в пятки должна уходить от одного воспоминания нечеловеческих, демонически темных глаз Валида, а меня в жар бросает и предвкушение, томление…

Химия и физиология. Убеждаю себя в этом и, наконец, поворачиваю голову в сторону притихшего Вахита, который то и дело поглядывает в зеркало дальнего вида, такое ощущение, что он боится погони, будто ждет, что сейчас ворота откроются и оттуда вылетит кортеж из тонированных черных машин, которые я там видела…

Странно все это, хотя последние сутки моей жизни не назовешь обычными.

— Паспорт мой верните, — выдаю с нажимом и стараюсь, чтобы голос звучал четко.

Вахит поворачивает и особняк Байсарова скрывается с горизонта, а мужчина теряет свою напряженность и бросает на меня косой лукавый взгляд, опять губы тянет в улыбке, которая походит на оскал из-за шрамов на лице.

— Ух, как голосок прорезался сорванный-то, — ухмыляется и тянет руку к радио, меняет волны, пока салон не заполняется звуками блатной мелодии.

— Вы обещали, — отвечаю четко.

— Обещали, — повторяет и подмигивает, — у нас все по-чесноку, обещали, значит, держи.

Тянет руку в карман и достает мой слегка погнутый документ.

Протягивает и я цепляюсь за него пальчиками, как за спасательный круг, но Вахит не отпускает, лыбится во все зубы, но затем разжимает хватку, и я прижимаю документ к себе, не перестает играть с моими натянутыми до предела нервами и выдает лукаво, продолжая улыбаться шаловливо:

— Слышь, кис, может, приторможу и по-быстренькому отработаешь со мной на заднем сиденье?

Глава 8

У меня от этого предложения душа в пятки уходит, вцепляюсь рукой в ручку двери и где-то в подкорке у меня зарождается сумасшедшая мысль выброситься из этой машины и будь что будет, переломаюсь, но все лучше, чем загребущие руки морального урода…

Дергаюсь и сжимаюсь вся, готовая драться и биться до последнего, слез обжигают глаза, а измученное тело реагирует фантомной болью, ощущаю острую резь между ног.

С Валидом такого не было, каким-то странным образом я приняла этого мужчину на подсознательном уровне, не было отторжения, здесь же меня от одной мысли, что Вахит ко мне прикоснется, начинает выворачивать до рвотных спазмов глубоко в животе, когда пустой желудок сжимается.

— Да, ладно, лап… тих…

Видимо, чует мой порыв, и слышу, как кнопка блокиратора срабатывает, Вахит же обнажает зубы в улыбке, подмигивает и этот жест выглядит очень страшно, учитывая росчерк шрамов над бровью и виске.

— Ты не бледней так, а то еще дубу дашь, чего мне потом Мухоматову говорить…

Опять меня от его слов в панику бросает и все тело передергивает.

— Да расслабься! Коза! Шучу я… шучу…не зверь же…

Выговаривает нараспев и отворачивается, на дороге фокусируется, а я все же выдыхаю. Понимаю, что не тронет. Страх отпускает. Вахит — шавка, его босс приказал отпустить меня,