— Размечтался, — прошипела я. — Если я стану вампиром, то меньше, чем на твое место я не соглашусь, понял, сырок плавленый?

Я бы и еще добавила, но зачем? Он и так все понял!

— Увы, — Дюшка ухватил меня за свитер и приподнял вверх. Вместе с креслом. Так, чтобы мы были глаза в глаза. Свитер затрещал, но выдержал. Качество, однако! — Ты у меня, сучка сто раз о смерти попросишь…

Может, он и хотел что-то еще сказать но не успел.

Не поднимайте никого за грудки, если у этого кого-то не привязаны ноги. Мне даже сильно замахиваться не потребовалось. Шлепок получился смачный. Аккурат носком ботинка по чему-то мягкому. И я убедилась, что чувствительность у вампиров не пониженная.

Не льщу себе — целься я туда специально — не попала бы и через год. Я целилась в колено и надеялась выбить сустав. А вместо сустава взбила омлет. Гм…

Дюшка последовательно уронил меня с креслом на пол — и я чуть не взвизгнула от радости — одна из ножек явно треснула. Хотя и завизжала бы — рядом с его воплем это и рядом не стояло. Вампир согнулся в три погибели и так, поскуливая уже тише, стек на ковер. Аккурат у моих ботинок.

И я не удержалась. Язык мой, враг мой. Был бы он короче, была бы жизнь длиннее.

— А теперь поцелуй мне туфельку, заинька… А то опять по попке нашлепаю… если попаду!

Дюшка подхватился и взлетел с ковра, как ужаленный. И почему он меня срезу не убил? Бог весть…

Хотя я и так знала ответ. Если убить сразу — никакого удовольствия он бы не получил. Это, как с теми немцами. Дед тогда сказал, что им не просто смерть была нужна, они еще и помучить хотели. Вот и Дюшка так же. В животе стало холодно и мерзко от этой мысли. И кресло я не испортила только потому, что нечем было. Но — умри, гусар, но чести не утрать.

Дюшка предусмотрительно не стал мне больше трогать руками. Вместо этого он прошептал где-то над моим плечом. И голос был сладким — сладким, как мед с ядом.

— Ты будешь преклоняться передо мной и полностью подчиняться моим словам! Меня это очень развлечет. А потом, когда ты смиришься…

Слово «смирение» подействовало на меня не хуже хлыста. Даже страх куда-то убрался. Я — Леоверенская! Я тебе не какая-то дурочка с переулочка! Я — русская баба! И коня на скаку остановлю, а уж козла типа тебя… Ну, я тебе покажу смирение! Я извернулась и попыталась цапнуть его за нос. Вампир увернулся — только зубы лязгнули. А жаль! Я бы сейчас с удовольствием проверила — прирастет у него нос обратно или нет. Но и так было неплохо.

— Облезешь, гнида! — силы воли хватало только на короткие реплики.

Голубые глаза вспыхнули настоящим бешенством.

— Ну все, девчонка, прощайся с жизнью…

— Господин, прошу вас, господин, — запричитал испуганный мужской голос из-за моего плеча.

— Что!? — рявкнул Андрэ. Хорошо так рявкнул, душевно, я чуть не описалась.

— Не убивайте ее сейчас, господин! Нам же надо узнать, как она убила Мишель!

Дюшка оскалился еще сильнее и сделал резкий жест рукой. Откуда-то сзади послышался стон боли.

— Ты слишком много себе позволяешь, тварь!

— Накажите меня, господин, но ее все равно надо сначала расспросить! Вы сами потом себе не простите!

А уж как я-то не прощу, если меня убьют! Интересно, если есть вампиры — есть ли призраки? А то у меня есть ощутимый шанс испохабить Дюшке всю жизнь. Каждую ночь являться и выть буду!

— Хорош-ш-ш-шо, — прошипел Дюшка, отходя от меня. — Только расспрашивай ее сам, а то я ей шею сверну.

— Как прикажете, господин.

Неизвестный голос вышел из-за спины и оказался симпатичным молодым парнем лет двадцати на вид. Этакий «лапочка» и «душечка». Вроде бы ничего особенного, растрепанные темные волосы, цвета спелого каштана, голубые глаза, курносый нос, чуть оттопыренные уши, смешная щербинка между зубами — наверное, он когда-то любил грызть семечки. Этакий плюшевый мишка. Обычно такие лица производят сногсшибательное впечатление на всех женщин. И даже мне пришлось вспомнить, что у этого мишки — клыки в два пальца. И вообще, биологи знают, что самые опасные животные часто выглядят наиболее безобидно — нельзя же жертву отпугивать…

— Меня зовут Алекс, — представился вампир. — А вы — Юля, да?

— Сами знаете, — пожала я плечами.

— А как вас зовут полностью?

Скрывать я смысла не видела.

— Леоверенская Юлия Евгеньевна.

— Леоверенская? Константин Сергеевич Леоверенский — ваш дед?

— Савельевич, — поправила я. — А откуда вы его знаете?

— Юля, здесь мы задаем вопросы.

Наивняк. Я тоже оскалилась.

— Саша, а вы уверены, что я буду на них отвечать?

— А куда вы денетесь, Юля? Мой господин, — вампир оглянулся на Дюшку, но «господин» не проявлял к нам никакого интереса. Он стоял у зеркала и сосредоточенно разглядывал себя и свои ожоги. — и так с трудом сдерживается. Не будете отвечать — вас потащат в камеру пыток. Вам это нужно? И даже если вы не боитесь боли, ваша подруга ее боится. Вы вытерпите, если невинного человека, ради которого вы ввязались в эту авантюру, порежут полосочками у вас на глазах?

Сволочь. Но ответ я продумала заранее. Я не исключала, что вопрос появится даже в ходе мирных переговоров, а сейчас-то… Сейчас это было мое единственное спасение.

— Саша, вы совершенно неправильно ставите вопрос. Я очень боюсь боли. До истерики.

— Тогда тем более…

— Позвольте мне закончить мысль. Если вы начнете мучить меня — или мучить Катьку у меня на глазах — я впаду в истерику. И скажу вам все, что угодно. Но — видит бог, я постараюсь так перемешать правду с ложью, что вы никогда не поймете, что и где. Рано или поздно вы меня расколете, но увы — даже не поймете, что это случилось. Потому что я вам навешаю лапши гораздо раньше. Я ничего не выиграю, но ничего и не проиграю. Думаете, я не догадываюсь, что со мной будет?

— Вы не изложите ваши догадки?

Я бы пожала плечами, да плечи привязаны.

— В лучшем случае меня сразу убьют. Случай похуже — меня убьют медленно и мучительно. Самый худший — из меня сделают вампира и будут издеваться, пока я тут всем шеи не посворачиваю или сама не удавлюсь. Я ничего не упустила?

Дюшка аж повернулся от зеркала.

— И думая так, ты все равно пришла?

— И я даже могу объяснить — почему я так сделала. Но для начала поговорим о деле. Где моя подруга?

— В соседней комнате.

— Я хочу, чтобы вы ее отпустили и никогда больше не трогали. Тогда я буду говорить с вами добровольно и честно, — поставила я условие. И добавила сладкую конфетку. — Та вампирша и правда померла? Я и не рассчитывала, что мне это удастся!