ее внимания, — профессор прикинулся овечкой, которая не хочет в четвертый раз жениться. — Но в один из вечеров между нами случилась близость. Я уже было стал подумывать об очередном разводе, а Женя… Хотя, конечно, скорее всего, ее зовут не так, это я теперь понимаю… Она становилась с каждой встречей все ближе. И горячей…

— И сколько же времени не было вашей жены? — Горохов осуждающе прищурился.

— Пять дней, она и сейчас еще не вернулась. Но, надеюсь, все сказанное останется между нами. Так ведь? Есть же у вас тайна следствия или что-то в этом роде?

— Конечно, продолжайте.

— И вот сегодня Женя вдруг заявила, что передумала поступать в институт, так как вынуждена уехать из Волгограда к родителям в деревню. Мол, ее зарплаты воспитателя детского сада за жилье в аренде оплачивать не хватает. Сказала, что квартира сорок рублей в месяц обходится. Я посоветовал ей студенческое общежитие, мол, могу похлопотать в своем пединституте, но она обиделась, фыркнула и собралась уходить. Сказала, что не может с тараканами, студентами и прочей живностью бок о бок проживать. Я, дурак, и повелся. Дал ей восемьдесят рублей из сбережений, чтобы за два месяца заплатить.

— Погодите? — Горохов отставил чашку с чаем. — Так вас на восемьдесят рублей всего обманули?

Я тоже подумал, что формат не наших мошенниц. По мелочи они не размениваются. Тем более, игра в долгую была — со свиданиями и всеми вытекающими интимными продолжениями.

Но профессор, кажется, даже немного обиделся.

— Нет, что вы? Да разве бы я вас стал беспокоить из-за такой мелочи?

— А восемьдесят рублей для вас – это мелочь? — вмешался я.

— Не то что бы совсем мелочь, но Галина у меня хорошо получает, как руководитель. И у меня приработок репетиторством, как две зарплаты выходит. Вот и копили мы на машину. Уже почти пять тысяч набралось. Деньги хранили в ванной, в вентиляционной шахте. Там решетка снимается, пойдемте, покажу, как чай допьете. Так вот, сходил за деньгами, а воровка эта смекнула, где они хранятся. За восемьдесят рублей меня отблагодарила по полной, что я потом на кровати отлеживался и в себя приходил. А она в ванну юркнула.

Мы тем временем уже прошли по коридору, к санузлу. За чаем, конечно, никто рассиживаться не стал – не для того пришли.

— А потом эта Женя вышла и вдруг засобиралась быстро. Сказала, что завтра позвонит, и скоренько смылась. И тут я понял, что сумочка у нее, когда заходила, тощенькая была, а ушла она с раздутой, – вздохнул профессор. – Я бегом в ванну, отодвинул решетку, сунул руку, а там пусто. Вот, сами посмотрите, ничего здесь нет, — профессор, стоя на чугунной ванне, шарил рукой в дыре вытяжки. — Галина меня убьет!

— А где она живет, вы, конечно же, не знаете? — спросил я.

— Нет, — беспомощно пожал плечами светило науки.

— И фамилию свою не называла? И в какой деревне родители, тоже не говорила?

— Да как-то не до разговоров нам было… Все так завертелось неожиданно, — в мечтательных глазах престарелого ловеласа появился масляный блеск.

Вернулись в комнату, и спросил уже Катков:

— К чему прикасалась мошенница? Где могли остаться ее пальчики?

— Даже не знаю, — Синицын растерянно покрутил головой. — Постойте, бокал из-под вина подойдет?

— Конечно, — кивнул Катков, доставая небольшую сумочку, приспособленную для изъятия следов. Внутри тканевого саквояжика с отсеками оказались алюминиевые баночки с дактилоскопическими порошками и кисточки для них. Естественно, пушистая колонковая и магнитная, больше похожая на невзрачный толстый фломастер.

Профессор приволок из кухни желтенький бокал, благоговейно держа его за длинную ножку. Алексей с важным видом взял его кончиками пальцев за донышко, повертел на просвет, поставил на журнальный столик и достал из сумки баночку с надписью “Сапфир”. Взял магнитную кисть (палочка в подпружиненном кожухе) и макнул кончик в открытую емкость. Мелкодисперсный порошок вмиг встал на конце кисти округлым ежиком. Частицы образовали топорщащуюся полусферу буро-черного цвета.

Катков провел краешком сферы по бокалу. Порошок стал налипать на стенки в местах скопления жировых следов, проявляя на наших глазах папиллярный рисунок.

— Чудо какое! — профессор раскрыл рот. — И теперь вот по этим завитушкам можно человека установить? Не бывает одинаковых узоров на пальцах?

— Не бывает, — уверенно заявил Катков. — Даже у близнецов разные…

Криминалист осмотрел следы, выбрал наиболее четкие, вырезал фрагменты светлой дактилопленки, отклеил от них защитный слой и приложил липким желатиновым слоем к следам. Плотно прижал, пригладил и отлепил. Следы с бокала чудесным образом перешли на дактилопленку.

— Первый раз вижу, как криминалисты работают, — восхитился Синицын.

— А что, разве группа, что осмотр делала, не снимала следы рук? - поинтересовался я.

— Так я им этот бокал не давал. Он в раковине стоял, забыл про него совсем, а они и не спрашивали. А ваш эксперт, — профессор кивнул на Каткова, — молодец. Сразу вопрос правильный задал…

Алексей от таких слов даже немного надулся, продолжая старательно упаковывать вещдок в бумажный конверт.

— Да печать-то не лепи, — осадил его Горохов. — Мы же неофициально следы изъяли.

— Если след годный, то можно дополнительный осмотр запланировать, когда материалы дела у нас будут. И впишем потом его тем числом в протокол. Делов-то…

Мы все с удивлением переглянулись, а Алешка-то не так прост, как кажется.

— Молодец, — Горохов одобрительно вскинул на него бровь. — Соображаешь.

— У меня просьба, товарищи… — Синицын просяще на нас посмотрел. — Супруге моей, пожалуйста, ничего такого не рассказывайте… Ей скажу, деньги украли, а кто – не знаю. Пришел домой, дверь открыта.

— А почему мы должны скрывать обстоятельства преступления от вашей супруги? — язвительно спросила Света. — Я так понимаю, это и ее сбережения были?

— Ну ошибся я раз в жизни, — взмолился профессор. — С кем не бывает? Оступился на старости лет.

— Понимаю, — ухмыльнулся Горохов. — Седина в бороду, бес в мошонку…

— Нет, что вы? — замах руками Синицын. — У меня такое в первый раз! Влюбился, как мальчишка!

— Сомневаюсь, — тут уже вступила в разговор Света. — Одна только борода чего стоит.

В комнате воцарилось зловещее молчание. Света же продолжила:

— Судя по вашей аккуратной бородке с витиеватыми контурами, своему внешнему виду вы уделяете