тепла, как обычно. Из каменной трубы не шёл дым, а из окон не светили фонари.

Место было тёмным и пустынным… как могила.

Добравшись до входа, он обнаружил, что дверь грубой силой сорвана с железных петель. Дубовые доски были в глубоких царапинах, словно от когтей какого-то ужасного зверя.

Когда он собирался войти в дом, перед луной проплыла гряда облаков, окутав лес пеленой мрака. Он услышал движение в чёрной яме дверного проёма, а также низкое гортанное дыхание. Его сердце колотилось в груди, когда он крепко сжал рукоять топора и осторожно шагнул внутрь.

— Ребекка? — крикнул он. — Дети?

На долгое время в доме воцарилась полная тьма. Затем гряда облаков двинулась вперёд, и сквозь оконные стёкла показался лунный свет, обнажая ужас, стоявший перед ним.

Это был волк или что-то похуже волка. Он был высоким и мускулистым, его грубый серый мех блестел в свете полной луны, словно серебряная пряжа. Он присел в центре главной комнаты дома, разрывая что-то своими массивными клыками. Затем он медленно поднялся, встав на задние лапы, как человек. Кончики волчьих ушей касались дубовых балок потолка, находившихся в добрых восьми футах от половиц.

В бледном сиянии дровосек увидел кровавую бойню, учинённую в его доме. Его дочь безвольно лежала на обеденном столе среди разбитой посуды. Его сын свернулся, скрюченный и безжизненный, на переднем камне очага, его голова была смята ​​и отделена от остального тела. Густой смрад свежей крови тяжело висел в воздухе, как пьянящий аромат жимолости и сосны наполняет воздух леса.

Дровосек сделал угрожающий шаг вперёд. Зверь стоял там, держа вялую фигуру его жены. Её одежда была частично сорвана, а горло превратилось в уродливую зияющую дыру. Волк оскалил окровавленные клыки и усмехнулся, потом запрокинул массивную голову и захохотал. Во многом он смеялся как человек.

— Нет! — закричал дровосек.

Он рванулся вперёд, подняв топор для удара. Но он был недостаточно быстр. Прежде чем он успел это осознать, волк отшвырнул женщину в сторону и прыгнул к боковому окну. Он ворвался в проём, унеся с собой створку, сшитые вручную шторы и стекло.

Лесник преследовал его в тёмных зарослях. Он мельком увидел зверя, когда тот прыгал между деревьями, пытаясь убежать. Отправившись в погоню за демоном, он обнаружил, что лес, который он полюбил, стал для него худшим врагом. Ветки деревьев рвали ему лицо и одежду, лиственные лозы лесной подстилки цеплялись за его ботинки, угрожая споткнуться и утащить его вниз.

Мили он шёл по следу волка, ловя лишь мимолётные взгляды, когда тёмные лужи теней уступали место лунному свету. Земля начала подниматься из ложбины долины. Вскоре он обнаружил, что взбирается на зелёные холмы, тянущиеся к югу. Измученный, дровосек боролся с местностью, намереваясь заставить чудовище заплатить за совершённое им злодеяние. Он найдёт зверя и убьёт его или умрёт, пытаясь.

Наконец, он обнаружил, что догоняет зверя. Он сделал паузу, чтобы отдышаться, и увидел волка, присевшего на поросший мхом валежник и смотрящего на него. Его ужасная форма — получеловек-полусобака — была выгравирована на широкой розовой сфере кровавой луны.

Он поманил дровосека длинными когтистыми пальцами.

— Приди, смертный! — насмешливо прохрипел он. — Поймай меня, если осмелишься!

Затем он перепрыгнул через упавшее бревно и исчез из виду. С криком дровосек побежал вперёд с поднятым топором. Он небрежно перепрыгнул через бревно… и обнаружил, что летит по воздуху.

Он выбросил топор и попытался найти что-нибудь, чтобы исправить свою ошибку. Однако он не мог найти опоры. Как камень, он, казалось, бесконечно падал. Мгновение спустя он достиг дна глубокого каньона. Он уловил вспышку острых сланцевых и гранитных валунов, несущихся ему навстречу. Потом он потерял сознание от страшного удара.

Сколько он пролежал там, он понятия не имел. Однажды он проснулся в росистой темноте, измученный агонией. Он едва мог двигаться. С невероятным усилием ему удалось повернуть голову на несколько дюймов. В лунном свете он увидел осколки зазубренных костей, торчащие из его рук и ног, словно иглы дикобраза. Было ясно, что каждая кость в его теле была сломана, и что он сломал шею и позвоночник. Когда боль становилась невыносимой, его разум милосердно служил ему, снова затягивая его обратно в онемевшую тьму.

Когда он снова проснулся, уже рассвело. Он услышал что-то неподалёку — скрип телеговых колёс и стук копыт по камню. Затем, внезапно, он уставился в лицо огромного гиганта с густой белой бородой и проницательными зелёными глазами. Он узнал этого человека по поездкам, которые он совершал в деревню. Кто-то называл его ремесленником, кто-то волшебником.

Мужчина присел и задумчиво посмотрел на него.

— Да, — сказал он, осторожно подняв изломанное тело на руки и отнеся его к ложу повозки. — Я подправлю тебя.

Так он и сделал.

Дровосек проснулся. Почти охваченный эмоциями, он поднялся на ноги.

«Никаких слёз, — сказал он себе. — Ты знаешь, что это даст тебе».

Даже по прошествии стольких лет ночь кровавой луны всё ещё преследовала его. Ужасная резня его семьи забрала его сердце. Он чувствовал пустоту внутри. Он обнаружил, что его сон был продолжительным. Наступила ночь, и только широкая бледная луна освещала зимний пейзаж. Он взял свой топор и шагнул по снегу на тропу, намереваясь вернуться к своему труду. Он был не из тех, кто избегает работы, будь то рассвет или закат. Но что-то заставило его остановиться. Это был голос ребёнка.

— Ах, бабушка, какие у тебя большие уши! — сказала она.

Ей ответили глубоко и грубо.

— Это чтобы лучше тебя слышать.

Дровосек двинулся по тропинке. В этом голосе было что-то тревожно знакомое. Он прошёл совсем немного, как снова раздались голоса.

— Ах, бабушка, какие у тебя большие глаза! — судя по звуку, ребёнок был девочкой.

Опять этот ужасный голос.

— Это чтобы лучше видеть тебя.

Дровосек побежал. Он увидел впереди небольшой каменный домик и понял, что он принадлежит пожилой женщине. Он видел её всего несколько дней назад, развешивающей на окнах и дверях праздничные ветки остролиста и омелы.

— Ах, бабушка, какие у тебя ужасно острые зубы! — тревожно взвизгнула девочка.

Если дровосек намеревался подойти к дому бесшумно, его план был бесполезен. Его шаги стучали по обледенелым булыжникам тропы, как громоподобный бой боевого барабана. Из маленького дома донёсся дикий рык.

— Это чтобы лучше съесть тебя, моя дорогая!

Дровосек перепрыгнул через калитку железной ограды и в мгновение ока оказался у двери. Мощный удар его топора расколол толстую деревянную панель пополам. Он шагнул внутрь и почувствовал, как его беспокойное прошлое внезапно вернулось, чтобы мучить его.

Маленькая девочка,