В 1725 году Бойлстон отправился в Лондон, где опубликовал результаты борьбы с эпидемией оспы в Бостоне. Мазер и Бойлстон были избраны в члены Королевского научного общества, что свидетельствовало о признании их заслуг британским научным сообществом. Не спешите считать британских ученых умнее американцев, а вспомните, что в 1722 году были привиты внуки британского короля. Политические нюансы нужно учитывать всегда.

Как говорится, «не было счастья, да несчастье помогло». Возможно, если бы бостонские врачи поддержали бы Мазера и большинство жителей Бостона захотели бы сделать прививку от оспы, мы не получили бы столь замечательных статистических данных и не считали бы 1721-й годом рождения медицинской статистики.

Что такое доказательная медицина без статистики? Птица без крыльев. Все оценки выносятся на основании статистических данных. Цифры представляют собой «золотой» аргумент. При условии что они верные. «Все, что возможно сосчитать, – считайте!» – советовал известный британский ученый Фрэнсис Гальтон[39].

Мазер и Бойлстон не просто подтвердили эффективность вариоляции. Они доказали, что в широком популяционном смысле вариоляцию делать выгодно. А если бы не было шести человек, умерших после прививки, то слова «в широком популяционном смысле» можно было бы убрать.

Борьба с натуральной оспой закончилась в декабре 1979 года, когда Всемирная организация здравоохранения официально объявила, что эта страшная болезнь окончательно побеждена. Победа над оспой стала первой и пока еще единственной победой над инфекционными заболеваниями человека.

ПОСТСКРИПТУМ. В начале XIX века выяснилось, что Эдвард Дженнер был не первым, кто начал использовать для противооспенных прививок «коровий» материал. В 1791 году, то есть за пять лет до Дженнера, подобные прививки сделал учитель Петер Плетт, немец по национальности, проживавший в земле Шлезвиг-Гольштейн, которая в то время принадлежала Дании. Плетт привил материалом, взятым от коровы, троих детей и сообщил об этом декану медицинского факультета Кильского университета, но это сообщение осталось без внимания. Вспомнили о нем лишь после того, как до Кильского университета дошел метод Дженнера.

Эксперимент Плетта нисколько не умаляет заслуг Дженнера, поскольку между однократной пробой и внедрением созданного метода в практику существует огромная разница. Как говорится, «не тот родитель, кто породил, а тот, кто воспитал». Применительно к науке это выражение можно переиначить следующим образом – лавры достаются тому, кто первым создал метод, а не тому, кто первым поставил опыт.

Христиан Фридрих Самуэль Ганеман знал несколько языков и вначале зарабатывал переводами, но потом решил изучать медицину и поступил в Лейпцигский университет. Проучившись два года, он перешел в Венский университет, потому что в Лейпциге не мог получить той подготовки, которую хотел. Но разочаровала и Вена, точнее, даже не Венский университет, а вообще вся современная медицина (дело было во второй половине XVIII века). Да и с практикой после окончания университета не сложилось, потому что Ганеман избегал многих привычных способов лечения и в особенности кровопускания, которое считал не полезным, а вредным.

В 1792 году в сорокачетырехлетнем возрасте скоропостижно скончался император Священной Римской империи Леопольд Второй, у которого внезапно поднялась температура и возникли боли в животе. По дошедшим до нас сведениям точного диагноза не поставить, можно предположить многое, начиная с острого аппендицита и заканчивая прободением язвы, но дело не в этом. Дело в том, что это неизвестное заболевание придворные врачи решили лечить кровопусканиями, причем весьма частыми. В последние сутки жизни несчастному императору четырежды «отворяли кровь», и он этого пережить не смог. Ганеман подверг действия придворных врачей резкой критике – не стоило назначать пациенту вредную процедуру, да еще и четырехкратно. В ответ придворные врачи обвинили Ганемана в незнании основ медицины и назвали его убийцей, который подвергает опасности жизни своих пациентов – ну как можно обходиться без кровопускания? К слову будь сказано, что Ганеман на тот момент врачебной практикой не занимался – он оставил ее двумя годами ранее. «Чувство долга не позволяло мне лечить неизвестные болезненные состояния страдающих ближних моих непонятными лечебными средствами, – писал Ганеман в своей автобиографии. – Сознание того, что таким образом я могу сделаться убийцей или нанести вред своему пациенту, пугала меня невероятно. Эта мысль была настолько ужасной и мучительной, что в начале моей семейной жизни я принял решение полностью отказаться от медицинской практики и посвятил себя исключительно химии и писательству».

Можно с уверенностью предположить, что общественное мнение было на стороне оппонентов Ганемана. Кровопускание помогало, оно облегчало страдания и улучшало самочувствие, иначе бы не удержалось в медицинском арсенале в течение столь длительного периода – с глубокой древности до XIX века.

Во-первых, надо учитывать эффект плацебо. То, во что человек верит, улучшает его самочувствие. Не излечивает, но создает ощущение облегчения.

Во-вторых, при повышении артериального давления (а это о-о-очень распространенная причина недомогания) кровопускание реально помогает, потому что уменьшение объема жидкости, циркулирующей в замкнутой системе, понижает давление в этой системе – это азы гидравлики. Загвоздка в том, что понижать давление за счет такой ценной биологической субстанции, как кровь, это все равно что использовать крупные купюры вместо туалетной бумаги (автор просит прощения за столь вульгарное сравнение, но иначе и не сказать). Можно же поступить гораздо проще – принять мочегонное средство и вывести из организма не ценную кровь, а воду, потеря которой несопоставима с потерей крови. Уменьшение содержания воды приводит к уменьшению объема циркулирующей крови, что, в свою очередь, понижает давление в сосудах.

В-третьих, обильная кровопотеря вызывает помрачение или потерю сознания, то есть, по сути, оказывает обезболивающий эффект. У человека сильно болит живот, ему пускают кровь, боли уменьшаются… Вроде бы польза есть, верно? Но с таким же успехом для обезболивания можно применять цианистый калий или еще какой-нибудь сильный яд. И это не шутка, а адекватное сравнение. Обильная кровопотеря так же опасна, как и цианистый калий, а для больного человека так вдвойне или втройне.

Если вы думаете, что Самуэль Ганеман (Христиана и Фридриха принято опускать) стал основоположником гематологии, науки о заболеваниях крови, или, к примеру, кардиологии, то сильно ошибаетесь. Разочаровавшись в современной ему медицине, Ганеман пошел своим, особым путем.

Подобно Парацельсу, Ганеман проверял на себе действие различных химических веществ. Озарение пришло к нему во время эксперимента с хиной, высушенной и растертой в порошок корой перуанского хинного дерева. Действующим веществом хины был хинин, применявшийся для лечения малярии.