Медведица подобрала суслика с земли и отнесла его под скалистый выступ, торчавший из толщи холма на краю тропы. Вскоре Луса тоже пришла туда, волоча в зубах несколько веток, усыпанных поздними ягодами. Глаза ее радостно сверкали.

— Это целый пир! — проурчала она, бросая ветки возле тушки убитого суслика.

— Может быть, да только очень скудный, — проворчала Каллик, ласково пихая подругу лбом. — Мы с Токло так быстро растем, что нам становится трудно набить животы до сытости.

Она поискала глазами гризли и увидела его в нескольких медведях от склона. Токло неподвижно стоял, глядя на поросшие лесом горные склоны.

— Эй, Токло! — позвала Каллик. — Иди к нам! Разве ты не голоден?

Молодой гризли вздрогнул от неожиданности, оглянулся и со всех лап бросился к ним. Растянувшись на земле рядом с Каллик и Лусой, он с аппетитом набросился на еду.

Ночи становились холодными, и хотя скала защищала медведей от ветра, Каллик все равно чувствовала в воздухе запах льда, доносившийся со стороны океана.

— Мы молодцы! — сказала Луса, покончив со своей долей мяса и проглотив последнюю ягодку. — Мы спасли Уджурака, потому что были вместе! Мы — великая стая.

Каллик согласно закивала, но Токло промолчал. Горькое предчувствие сжало сердце Каллик, когда она поймала его отрешенный взгляд.

— Мы сделали для Уджурака все, что могли, — тихо сказал Токло. — Остальное — не в нашей власти.

Луса озадаченно посмотрела на него.

— Но он все равно наш друг!

— Я знаю, но… — Токло замолчал, потом глубоко вздохнул и сказал: — Уджурак теперь в безопасности. Его жизни больше ничего не угрожает, он выздоровеет… Наше путешествие подошло к концу. Мы нашли то, что искали. В этом краю полно дичи, есть леса и океан совсем рядом. Здесь мы сможем жить в сытости и безопасности. Мне пришло время идти своим путем.

— Что? — взвизгнула Луса, недоверчиво уставившись на него. — Но ты не можешь уйти от нас, Токло! Не можешь!

— Я должен, — просто ответил молодой гризли.

Немного поколебавшись, он вытянул шею и неуклюже дотронулся носом сначала до Каллик, а потом до Лусы. После этого Токло повернулся к оленьей тропе, петлявшей среди отрогов гор. И тут Луса повела себя очень странно. Испуганно вскрикнув, она бросилась вперед и преградила Токло дорогу.

— Токло, не уходи, пожалуйста! — жалобно взмолилась она.

Каллик замерла, не сводя с них глаз. Она тоже не хотела, чтобы Токло уходил, но понимала, какая сила тянет его прочь от друзей. Он почувствовал зов леса, точно так же, как она чувствовала притяжение льда.

«Луса этого не понимает, — с грустью подумала Каллик. — Она выросла в Медвежатнике и не знает зова дикой медвежьей жизни».

Когти тревоги впились в ее сердце при мысли о том, что будет с Лусой, когда им всем настанет пора распрощаться.

Луса и Токло стояли нос к носу на тропе, не сводя глаз друг с друга.

— Пожалуйста, — повторила Луса. — Мы ведь даже еще не знаем, поправился Уджурак или нет!

Токло молча обошел ее, словно хотел уйти прочь, не тратя силы на бесполезные препирательства. Но потом он вдруг обернулся.

— Ладно, — глухо сказал он. — Я останусь. Ненадолго.

— Вот здорово! — обрадовалась Луса, пускаясь в пляс на тропинке. Подбежав к Токло, она зарылась носом в бурую шерсть на его плече. — Спасибо, Токло!

«Но это не навсегда, — грустно подумала Каллик, когда они устроились на ночлег под скалой, тесно прижавшись друг другу. — Рано или поздно Токло уйдет, и никакие мольбы Лусы его не остановят».

Уджурака разбудил солнечный свет. Он ощупал рукой незнакомые шкуры, укрывавшие его до подбородка, и с ужасом понял, что не знает, где находится. Он затравленно обвел взглядом берлогу целителя, увидел горевший в очаге огонь и большой горшок, кипевший на нем, развешенные по стенам маски… Постепенно в голове его забрезжили воспоминания: полет над землей вместе с гусиной стаей… страшная боль в горле… удушье. Он проглотил рыбацкий крючок! Уджурак вспомнил целителя, который ухаживал за ним, когда он очнулся в облике плосколицего. Кажется, целителя звали Тиинчу. И он знал, что Уджурак — медведь.

Горло все еще болело, и каждый вдох давался с трудом. Уджурака бросало то в жар, то в холод. Он еще плотнее закутался в шкуры и снова лег на лежанку.

Нужно было как можно скорее выбираться отсюда, чтобы найти Токло, Лусу и Каллик.

Дверь напротив очага распахнулась, и в комнату вошел целитель. Посмотрев на Уджурака, он широко улыбнулся и сказал:

— Проснулся? Как ты себя чувствуешь?

— Лучше, спасибо, — выдавил Уджурак.

Когда он заговорил, боль снова пронзила его истерзанное горло, а голос был похож на скрежет когтей по камню.

— Вот и хорошо. Сейчас я дам тебе немного целебного отвара, — сказал Тиинчу. Подойдя к столу, стоявшему возле очага, он плеснул из кувшина в чашку немного жидкости и поднес Уджураку. Обняв его за плечи, он помог ему сесть.

— Выпей, — попросил целитель, поднося Уджураку чашку. — Скоро жар спадет, и ты снова сможешь ходить.

Уджураку нравились добрые глаза целителя и его сильные, крепкие руки. Страх оставил его. Кажется, этот плосколицый не хотел ему зла.

— Как тебя зовут, маленький медведь? — спросил Тиинчу.

— Уджурак.

— Как ты попал сюда? — целитель слегка наклонил чашку, чтобы Уджурак мог проглотить последние капли отвара. Потом взбил подушки на лежанке, и Уджурак оперся на них спиной.

— Я очень удивился, когда увидел тебя, совершенно голого, перед дверью своего дома, — продолжал он. — Ты упал со звезды?

Уджурак удивленно уставился на него. Он что, серьезно? Но потом он заметил искорки смеха в глазах Тиинчу и сам с трудом улыбнулся.

— Откуда ты? — спросил целитель, становясь серьезным.

Уджурак помедлил с ответом.

— Я не знаю, — признался он. — Я… не помню.

— Хммм…. — Тиинчу отошел к столу и взял оттуда кусок ткани, пропитанный какой-то остропахнущей жидкостью. Присев возле постели Уджурака, он осторожно протер ему лицо и шею. Уджурак блаженно вздохнул, наслаждаясь свежей прохладой.

— Ты ведь не мальчик, правда? — спросил целитель, впиваясь взглядом в глаза Уджураку.

Уджурак вспомнил темную пещеру и зайца, который гнал его вперед, выводя из мрака к теплу и свету. Дух этого зайца и сейчас был рядом, он чувствовал его в этом плосколицем самце, сидевшем перед его постелью. Он плосколицый и в то же время — заяц…

— Нет, — сказал Уджурак. — Я медведь.

Он приготовился к тому, что плосколицый в ужасе отпрянет в сторону или обвинит его во лжи, но Тиинчу только опустил веки.