Скамейкин потихоньку раздышался и даже начал выпрямляться, и тут я быстро вывернула ему руку за спину. Он взвыл от боли и начал сдавленно материться. Я, перехватив его сзади, легонько, но твердо поддала ему пинка, толкая к лестнице.

– Ты чего, чего ты, пусти! – хрипло заговорил Скамейкин и попытался вырваться, но я лишь выше подняла его руку, из-за чего матерная рулада тоже поднялась выше.

– Пошли, пошли. Без фокусов давай, – усмехнувшись, сказала я, и Скамейкин затопал по лестнице.

– Да пусти ты руку, больно все же, – взвыл Скамейкин, когда я втолкнула его в свою квартиру, не отпуская заведенной за спину руки. – Ты что, совсем, что ли, чокнулась?

– Это ты, похоже, чокнулся, – насмешливо ответила я. – А может быть, и кое-что посерьезнее.

– Вы кто? – глупо спросил Валера, когда я втолкнула его в комнату и пинком отправила на пол, отпустив руку.

– Тебе что, представиться? А я думала, что ты очень хорошо знаешь, кто я, если следишь за мной!

– Ни за кем я не слежу, – продолжал тупо отпираться Валера.

– Если будешь упрямиться, придется с тобой поговорить в милиции. Ты, по-моему, любишь это заведение. У меня там есть очень хорошие знакомые, которые тебе объяснят, что за мной следить нехорошо, а потом еще и спросят, почему ты это делал. Но и это еще полдела, Валера, – улыбнулась я, давая понять Скамейкину, что прекрасно знаю, кто он такой. – Потом тебя спросят про то, что ты делал позавчера около девяти тридцати утра. И если никто не сможет подтвердить, что ты в это время мирно брился или гладил свои брюки, то тебе придется плохо.

– Это еще почему? – набычился Скамейкин.

– А потому что в это время было совершено убийство. Ты же наверняка знаешь, кто был убит. А возможно, даже знаешь почему… – Я продолжала наезд, стараясь идти по наитию, не утруждая себя осторожностью. – И поэтому я тебя отсюда никуда не отпущу.

И я красноречиво показала ему свой пистолет, который уже достала. Не выпуская пистолет из правой руки, левой я проверила карманы Скамейкина.

– Оружие, значит, с собой не носишь, да, Скамейкин? – спросила я, убедившись, что, кроме всякой ерунды, в карманах Валеры ничего нет.

Скамейкин не стал отвечать на этот вопрос, только мрачно опустил голову и принялся разминать руку, ту, которую я ему заламывала назад.

– И то хорошо, а то можно было бы и за незаконное ношение, – резюмировала я.

Скамейкин по-прежнему молчал.

– А молчать тебе, парень, совсем не резон, – спокойно сказала я, присаживаясь на диван и не опуская ствол. – Рассказал бы ты мне по-хорошему, что к чему да почему. Пока не поздно… Что ты делал позавчера утром, что вчера, что сегодня. И главное – почему ты это делал.

Скамейкин молчал. Он внутренне понимал, что молчание его ни к чему не приведет. Потому что понимал, что я прекрасно осведомлена о том, кто он такой, и даже намекаю на то, что он причастен к убийству Натальи. И поэтому, несмотря на то что допрашивали его не в милиции, молчать, наверное, уже пора перестать. И Скамейкин начал свою речь неопределенными междометиями.

– Ну, значит, чего там… Короче, я… Ну, в общем, с Наташкой я…

Потом махнул рукой и вдруг попросил разрешения закурить. Я кивнула, поставив перед ним на ковер пепельницу. Скамейкин достал сигареты, закурил и начал рассказывать более обстоятельно.

* * *

Валера Скамейкин и Наташа Белокопытова были друзьями детства. И знали друг друга аж с детского сада. Потом учились в параллельных классах. И их отношения проделали длинный эволюционный путь от сидения за одной партой и дерганья за косички до постели. На этом пути было все, что обычно сопровождает мальчика и девочку в школьные годы. И возгласы «Ой, дурак!», и ношение портфеля до дома, и неумелые танцы на школьной дискотеке.

Валера с детства был мальчишкой наглым и задиристым. Рос он без отца, только с матерью. Отец ушел, как водится, к другой и отметился на жизненном пути сына только в самом конце своего пути – завещал ему старый автомобиль «ВАЗ-2106». А в те, школьные годы Валера жил с мамой, мирился время от времени с появлявшимися у нее сожителями и пьянками. Внимания и любви от родительницы он почти не получал, интеллектом она не отличалась – работала в близлежащем магазине уборщицей. Подобная ситуация в семье очень способствовала тому, что основную школу жизни Валера проходил на улице и в школе. Но уже с детского сада он предпочитал агрессивно отстаивать свои интересы – лупил других мальчишек, которые были послабее, играл в их игрушки и не очень любил отдавать их назад.

В школе учился Скамейкин посредственно – его мало интересовали теоремы Пифагора, и правила спряжения и склонения, и тем более проблемы отцов и детей в творчестве Тургенева, и мрачный взгляд на окружающую действительность Федора Михайловича Достоевского. В числе его интересов были до поры до времени футбол с хоккеем да драки с одноклассниками. Потом, немного погодя, выпивки и опять же драки, уже на дискотеках. Валера специально приходил туда не для того, чтобы потанцевать, а скорее чтобы подраться с парнями. Таким образом он зарабатывал сомнительный авторитет в глазах девчонок.

Но для кого сомнительный, а для кого и самый прямой. Наташа Белокопытова, в период переходного возраста отстранившаяся от Валеры, снова его заметила и восхитилась, каким он стал крутым и сильным. Перелом наступил в тот день, когда Валера спас ее от хулиганов. Это были какие-то двое подвыпивших парней из Ленинского района, которых бес в тот вечер занес на дискотеку.

Они хотели от Наташи понятное дело чего. Для того и стерегли ее после дискотеки в укромном уголке. Наташа, однако, не растерялась и позвала на помощь.

Словно лев, кинулся на обидчиков Валера – в тот вечер ему так и не удалось ни к кому пристать на дискотеке. Многие были наслышаны о нем и предпочитали не связываться. А тут – такая удача в плане показать свою молодецкую удаль. Пользуясь тем, что парни были слишком пьяны, более-менее трезвый Валера отмутузил их обоих. В глазах Наташи он предстал супергероем, чуть ли не Шварценеггером.

С этого момента и началась их уже более-менее взрослая дружба. Были поцелуи на скамеечке, потом Валера полез домогаться подругу конкретно и в конце концов соблазнил ее. Случилось это незадолго до окончания школы. Впрочем, Наташа особенно и не сопротивлялась, ее саму уже давно тянуло попробовать «запретный плод», а тем более с таким мужественным кавалером.

Наташа после этого подумала, что вот она и встретила своего парня, который теперь должен вести ее по жизненному пути. Валерий тоже, надо сказать, не очень был против иметь Наташу в качестве своей девушки. Проблема была, однако, в отношении к нему родителей потенциальной невесты. А они жениха не очень жаловали – были наслышаны о его хулиганстве, о том, как плохо он учился в школе, и так далее. А Наташа уже давно по блату была пристроена в экономический институт. Ей нужно было только окончить школу, а экзамены в вуз уже были, что называется, проплачены.