чтобы пристроить своего мужа в дом инвалидов, не имея на руках ни справки об инвалидности, ни заключения врачей о его недееспособности. Я почему-то уверена, что Марина даже не пыталась их оформить, а просто решила избавиться от мужа, ставшего беспомощным, с глаз долой. От такой бесчеловечности хочется завыть. Затыкаю себе рот кулаком и медленно съезжаю прислонившись к стене прямо в подъезде.

Мне нужно время прийти в себя, чтобы Алексей не видел меня такой, и я пытаюсь справиться с эмоциями. Именно в таком виде меня и застаёт Владимир.

– Надя?! – Вздрагиваю от его громкого окрика.

Он рывком поднимает меня на ноги, а я никак не могу успокоиться.

– Почему ты здесь? Что с Лёшей?! – пытается он узнать причину моих слёз.

Я не могу произнести ни слова, лишь молча качаю головой. Прямо как Алексей. Не думала, что это заразно.

– Ты захлопнула дверь?

Снова качаю головой и пытаюсь глубоко дышать, чтобы успокоиться.

– Надя, пожалуйста, – умоляет меня Владимир, – скажи, что случилось?

– Она… Она оформила его в дом инвалидов… – выдавливаю из себя.

– Кто?

– Марина…

– Она была здесь?

– Нет. Приезжали из дома инвалидов и хотели его забрать… Я не пустила… И соседку не пустила.

– Какую ещё соседку? – хмурится Вова.

– Она живёт этажом ниже. Её Марина попросила присмотреть за Лёшей, а та, пока деньги не кончились, не протрезвела.

– Господи, Надя! – Володя прижимает мою голову к груди, а я даю волю слезам. – Ну, всё. Всё. Не плачь. Никому мы его не отдадим. Ты забрала заявление?

– Нет. Я написала отказ.

– А адрес?

– Я не посмотрела, – признаюсь, только сейчас понимая свою оплошность.

– Ладно. Найти не проблема. Ключ есть? Ты замёрзла, дрожишь вся.

Только дрожу я не от холода – меня просто трясёт.

– Угу.

Достаю из заднего кармана джинсов ключи от квартиры Алексея и отдаю их Вове. Тот открывает дверь и, продолжая меня обнимать, заводит в квартиру. Вальтер сидит у ног Алексея, стоящего в коридоре.

– Надюш, ты, иди умойся, а я пока поговорю с Лёшей.

Глава 12

Алексей

Надя задерживается. Мне нужно признаться самому себе, что я настолько привык к ней, что хочу видеть постоянно. Видеть, чувствовать и знать, что она рядом. Возможно это эгоистично, но эта девушка стала для меня воздухом, надеждой, что я снова смогу жить. Слышу её громкий голос и решаю узнать, что случилось. Толку от меня, конечно, мало, но… Пока дохожу до коридора, передвигаться у меня получается уже намного лучше, – дверь захлопывается. Немного странно, потому что Надина верхняя одежда висит на вешалке, а в подъезде не особо тепло. Сам не понимаю зачем, но жду Надю в коридоре.

Через закрытую дверь доносятся голоса, узнаю Надин и Вовкин. Глубоко вдыхаю. Я ведь не дурак и не слепой, и прекрасно вижу, как мой друг смотрит на девушку. С Вовкой мы знакомы ещё с универа. Вместе учились и вместе попали по распределению. А ещё, в отличие от меня, Володя не женат и… может говорить. Он каждый раз захваливает Надежду, тем более есть за что. Это я, как полудохлый карась, не могу вымолвить ни слова.

Сложно объяснить, что я чувствую, увидев девушку в объятиях друга. Жгучая ревность разгорается в груди, хотя на неё я не имею никакого права. Каждый раз, замечая, как Вовка пытается привлечь внимание Нади, во мне что-то клокочет. И лишь после его ухода, я могу дышать свободнее. Но так близко друг к другу вижу их впервые.

Надя прячет своё лицо, а слова Шевцова заставляют почувствовать, что что-то не так. Миниатюрная фигурка юркает в ванную, а я поднимаю взгляд на Вовку. Лучший друг, который всегда приходил на помощь, смотрит ей вслед. Отмирает, когда дверь в ванную закрывается, и поворачивается ко мне.

– Лёш, идём, – произносит он. – Надо поговорить.

Что тут говорить, я всё могу понять. Надя – молодая девушка, ей нужно жить, а не тратить свою жизнь на такого инвалида как я. Но даже то, что она уже смогла сделать, для меня значит очень многое. Она буквально вытащила меня из той тьмы, где я не видел света, заставила поверить в себя, дала почувствовать глубокий смысл каждого дня и ощущать радость даже от маленького шага вперёд. Жаль, что для того, чтобы понять это, мне пришлось сначала полностью насладиться горьким вкусом разочарования и предательства.

Вовка ждёт, пока я сяду, и только потом выдаёт:

– Лёха, твоя жёнушка решила сдать тебя в дом инвалидов. Приходили волонтёры. Надя не отдала им тебя. Хорошая девчонка. Сильная. – Вовка грустно усмехается. Я замечаю, как он напряжён. – Знаешь, всё-таки хорошо, что Марина смылась. Иначе, боюсь, я не посмотрел бы на то, что она женщина. Ненавижу лезть в чужую жизнь, но, Лёш, – не нужен ты ей. Она сама тебя со света сживёт! Я не хочу в один «прекрасный» день узнать, что у этой суки всё получилось.

Это Вовка ещё не знает, что Марина прямым текстом мне так и сказала, собственноручно поставив жирную точку в наших отношениях. А вопрос о расторжении брака будет решён сразу же, как только я смогу писать и говорить.

– Я не думаю, что она будет против, если ты подашь на развод. Хотя, от этой стервы можно ожидать чего угодно. Я могу узнать, как подать заявление. Говорят, сейчас это можно сделать даже не выходя из дома. Так что…

Вова замолкает, увидев, что на кухню заходит мой сероглазый ангел.

– Я выйду на прогулку с Вальтером, – произносит Надя, стараясь не смотреть ни на меня, ни на Вову. Я вижу, что она плакала. Носик припух, и щёки красные. – Ты же не уйдёшь? – спрашивает у моего друга и, получив отрицательный ответ, выходит.

Это, наверное, первый раз, когда я мысленно тороплю Вовку, чтобы друг ушёл быстрее. Но он, как специально, никуда не спешит. Всё, что я хочу, это снова очутиться в том маленьком мире, в котором мне хорошо. Мире, где есть только я, Вальтер и… Надя.

Она очень ответственная, и ни за что не пропустит ничего из рекомендаций Михаила. А тот постоянно повторяет ей, что вечерний массаж головы, особенно перед сном, мне необходим. Он мне очень нужен! Чтобы только чувствовать