– Что, этого, который языксломаешь, тоже кто-то доедает?

– Не думаю. Скорее, он сейчас очередной отчет строчит где-нибудь в Ясенево[28]. И вообще, товарищ, не отвлекайтесь на мелочи.

– Мужчины, на меня посмотрите? Вы где таких мексиканцев видели? А ничего, что я ни по-испански, ни по-португальски ни в зуб ногой? Арабский у меня второй, арабский, в крайнем случае, могу на иврите на хрен послать. Может, найдете какого-нибудь аль-Саида? В закромах родины, а?

– Этот человек над нами смеется? – спросил невзрачный товарищ у Лисицына. – Друг мой, – он вновь переключился на Щербатова, – во-первых, у нас здесь теплая семейная обстановка – жри, что дают. Во-вторых, на заре советской власти простой советский работяга пять лет шпионил в Англии по греческому паспорту и тоже по-гречески ни в зуб. Так в паспорте еще и отметка стояла, что у бедолаги ноги нет. И ничего, не засыпался[29]. Так что работайте, товарищ, на благо родины, ну или что там теперь будет. Привет! – И вышел, громко хлопнув дверью.

– Это сейчас чего было? – поинтересовался обалдевший Щербатов.

– Перестройка, называется. Народ перестраиваться начал, но куда – так и не понял, потому завис. В Москве видал, что делается? С другой стороны, если б не этот бардак, хрен бы у нас чего получилось. Так что бери документы и готовься к выезду в багажнике машины. Высажу тебя…

Багажник открылся в какой-то подворотне. Щербатов вылез и направился куда глаза глядят. Проверять наличие хвоста даже не пытался, понимая очевидную бесперспективность этого дела – чай не разведчик, не обучен. Эту задачу решал Лисицын и, раз высадил, значит, уверен.

Григорян

Выключив телевизор, Морячок швырнул пульт через всю комнату, чудом не разбив вдребезги. Черт, как же не вовремя!

Через полчаса должны приехать колумбийцы, серьезные ребята, которые готовы платить серьезные деньги, но и спрашивать будут! У них штраф один – глотку перережут и язык наружу вытянут. «Колумбийский галстук» называется.

Еще недавно Ара считал, что все это фуфло придумано в Голливуде, чтобы пугать мирных обывателей. Считал до недавнего времени, пока не слетал в гости к самому «Шахматисту». Переговоры были краткими, но результативными. Хозяин – мировой мужик, интеллигент и умница.

– Мистер Григорян, я ваш. В условиях меняющегося мира вы, я убежден, поймали синюю птицу, которая поведет народы наших стран к сверкающим берегам благополучия! Поверьте, это не пустые слова. Вы знаете, я намерен лично погасить внешний долг Колумбии, весь! А как иначе? Большие деньги – большая ответственность! И чем богаче человек, тем выше ответственность. Прошу вас, пройдемте, – «Шахматист» встал и взмахнул рукой, приглашая гостя пройти в одну из дверей. – Аккуратнее, здесь ступеньки, не споткнитесь, пожалуйста. Вот в эту дверь.

Спустившись по узкой лестнице, они вошли в ярко освещенный бетонный подвал с песчаным полом. У входа замерли три огромных амбала, спокойных, словно билетеры в кинотеатре.

В глубине помещения, метрах в пяти от входа стоял столб с привязанным к нему человеком. Рот несчастного был заклеен скотчем, сквозь который он пытался что-то прокричать, но куда там. Мокрое от пота лицо, мокрые штаны и запах… кислый запах до смерти испуганного человека.

– Обратите внимание, мой друг, – тоном, любезным до приторности, обратился «Шахматист». – Этому человеку были доверены серьезные деньги. Не те, что мы собираемся доверить вам, но все же и не сотня долларов. Человек плохо ими распорядился, человек должен понести наказание. Густаво, друг мой, приступайте.

Один из амбалов подошел к извивающейся и мычащей от ужаса жертве. Морячку не видно было, что он делал, но когда отошел… вид еще живого, хрипящего, бессильно повисшего на веревках мужчины, из разрезанной гортани которого, шевелясь, свисал «колумбийский галстук», запомнился навсегда.

А «Шахматист», дождавшись смерти несчастного, пригласил вернуться в переговорную, где, как ни в чем не бывало, принялся обсуждать достоинства чилийских вин и колумбийских сигар.

И вот через час должен приехать личный представитель этого интеллектуала, чтобы обсудить сроки и параметры первой, пробной операции. На десять миллионов долларов, между прочим. А здесь такое!

Вся работа последнего года – псу под хвост.

ГКЧП, черт бы их побрал! Эти порядок наведут. Перекроют кислород всем истинно деловым людям. Страну они возродить хотят! Да кому на хрен нужна эта страна? Опять тырить по мелочи? В цеховики записываться? И это когда уже создана целая Система! Никто еще не понял величия замысла, ни один из этих, типа донов Карлеоне, ни один забугорный барыга не въехал, на какой Олимп вознесется Ара Морячок, когда все заработает так, как задумано.

Ну, ничего, ничего, не все еще потеряно! Ельцин собрался драться, а уж он быдлу мозги за последнее время завернул так, что любо-дорого! Эти побегут, обязательно побегут на танки, грудью будут отстаивать… что? Новую страну? А вот хрен вам, малахольные. Меня вы будете отстаивать. Меня и таких как я, кто вначале обдерет все, что плохо лежит, потом все, что лежит хорошо и уже после этого вы к нам приползете. На пузе! А мы посмотрим, что с вами делать.

Защищал там чего-то, на танки с пулеметами бросался? Молодец! Теперь что, работать хочешь? А полижи-ка ботинок! Не хочешь, нос воротишь? Так пошел вон, с голоду подыхай.

Грозишься вновь стать героем? Так это запросто, попробуй! Только мы в воздух стрелять не будем. Или того проще – дочка у тебя есть? Так вот, герой, ты о ней думай, как она до дому, без происшествий доберется? Не случится с ней чего нехорошего? То-то же!

Да, здесь мы поборемся. Слишком долго комуняки ждали, теперь, поди, и поздно, теперь, поди, наше время.

Сейчас главное – убедить «Шахматиста», что надо немного подождать. Совсем чуть-чуть. Все документы, лежат на столе, для вас, уважаемые господа, приготовленные. Вот реквизиты банков, фирм, созданных лишь на два-три месяца, вот люди, кто будет ваши деньги брать, кто будет возвращать.

Договоримся, обязательно договоримся. И о гарантиях, разумеется, куда без них? В тот подвал? Не надо, не хочу.

Ничего-ничего, все будет хорошо… нет, все будет о, кей, мы ж в Америке в конце концов!

Но как бы не облажаться из-за мелочи, о которой «партнерам» знать не следует.

Морячок в который раз перекладывал документы на шикарном столе шикарного кабинета, бездумно передвигал какие-то папки, открывал и закрывал ящики стола, а мысли вновь и вновь возвращались к проблеме.

– Мистер Григорян, к вам мистер Бек-мам-эээ-бетоф, – прозвучал по селектору музыкальный голос секретарши. Милая девочка, но никак не привыкнет к зубодробительным фамилиям коллег.