Я закрыл свой разум от Квинна. Не стоило пока посвящать его во все это. Но он вполне мог уловить эту информацию во время совершения Обряда. В те минуты я целиком и полностью сосредоточился на Моне, а это было рискованно.

Квинн мог видеть все то же, что и я. И мог читать ее мысли сейчас. Впрочем, я знал, что она не готова поднять завесу над своей тайной.

Лимузин мчался над озером, вода в котором словно застыла, отчего озеро походило на некое огромное мертвое существо. Облака торжественно вздымались под молодой луной. Вампирам дано видеть облака, недоступные взорам людей. Утратив веру, можно черпать силы для жизни, опираясь на подобные вещи – на бесконечную смену причудливых очертаний облаков, на обманчивое чувство близости к луне.

– Нет, мне надо туда поехать, – неожиданно сказала Мона. – Я должна увидеть этот дом. Должна.

– Это что еще за неповиновение? – возмутился я. – Только минуту назад я мысленно похвалил тебя за то, что ты не стала мне перечить!

– Что? Мне полагается награда? – огрызнулась она, хотя в голосе явственно слышались слезы. – Нам не обязательно приближаться к дому. Мне просто нужно увидеть улицы Садового квартала.

– О да, конечно, – тихо сказал я. – Ты хочешь вытащить их из дома, лишить их покоя? Ты готова на многое ради этого. Я, конечно, не настаиваю на том, чтобы ты вела себя иначе. Понимаешь, я просто стараюсь общаться с тобой и с мистером Квинном как с порядочными молодыми людьми. Я – другое дело. Я всегда был негодяем.

– О мой возлюбленный босс, – с невинным видом взмолилась Мона, – позволь мне только подъехать чуть-чуть ближе, настолько, насколько ты считаешь возможным. Нет, я не хочу причинять им беспокойство. Даже думать об этом не хочу. Но я была в одиночном заключении целых два года.

– Так куда же мы направляемся, Лестат? – спросил Квинн. – Будем охотиться в центре города?

– На городских задворках – вот как я предпочитаю это называть, – усмехнулся я. – Никто из мне подобных не назовет центром города место, где кирпичи давно покрылись плесенью. Слушай город, Мона.

– Я слышу его, – кивнула она. – Похоже на шум открывшейся плотины. А потом появляются отдельные голоса. Много отдельных голосов. Кто-то с кем-то спорит, кому-то угрожает… Слышны даже приглушенные выстрелы…

– Несмотря на жару, в городе полно народа, – сказал я. – Люди вышли на улицы, меня до одури захлестывают их мысли. Будь я святым, пришлось бы слушать их без конца.

– Да, словно молитвы, – согласилась Мона. – Все эти мольбы и просьбы.

– Такова обязанность святых, – уверенно произнес я, как будто мне это было известно.

А потом меня будто оглушили одним ударом. Я почувствовал их присутствие…

Квинн наткнулся на них одновременно со мной.

– Бог ты мой, – изумленно прошептал он.

– Не выпускай их из виду, – велел я.

– О ком вы? – спросила Мона, оборачиваясь к Квинну и глядя ему прямо в глаза. – Я их не слышу.

О, это была самая настоящая удача! Я был вне себя от злости и одновременно счастлив до безумия. Я сфокусировал свое виденье.

Да, все верно: питаются, убивая наугад. Парочка вампиров – мужчина и женщина, невероятно жестокие по природе, но при этом манерные и с претензиями, одетые в фирменные кожаные шмотки и увешанные золотом, они упиваются своим могуществом, хозяйничают в Новом Орлеане и отпускают шуточки в адрес «великого вампира Лестата», в существование которого на самом деле не верят (а кто верит?). Напившись крови, они гуляют по моему Французскому кварталу, а потом направляются в роскошное логово в дорогом отеле, запирают дверь на ключ, включают телевизор и веселятся, их смех эхом отражается от потолка. Дело сделано, невинные жертвы брошены в безлюдных переулках, а они наслаждаются музыкой или картинами из жизни смертных на цветных экранах и ощущают себя исключительными существами, намереваясь выспаться днем в отвратительных старых склепах с побеленными стенами на кладбище Сент-Луис. Очень дерзко с их стороны! Сами того не подозревая, ждут своей смерти.

Я откинулся на сиденье и тихо рассмеялся.

– Какая жирная добыча! Просто роскошная нечисть! Не сомневайся, Мона готова. Кровь врага как быстродействующий наркотик. Идеальный вариант для Моны. И чем скорее она научится драться с себе подобными, тем лучше для нее. И тебе, Квинн, не помешает. Ты еще не сталкивался с такими великолепными отбросами, как эти.

– Но для нее все должно пройти безупречно, Лестат, – сказал Квинн. – Ты же знаешь, что произошло в мою первую ночь. Я допустил промах. Я не могу позволить, чтобы с ней случилось что-нибудь скверное…

– Ты разбиваешь мое хрупкое сердечко, – притворно возмутился я. – Разве вы с Моной одни? Я же с вами! Ты действительно думаешь, что я не справлюсь с этой парочкой бродяг? Это с тобой, Квинн, я почти ручной и добродушный. Ты забываешь, кто я на самом деле. Впрочем, возможно, я и сам об этом забыл.

– Но чем все это закончится? – не унимался Квинн.

– Ты так неподдельно наивен, – заметил я.

– Мог бы уже привыкнуть! – сказал он и без паузы продолжил: – Извини! Прости меня… Просто я…

– Послушайте меня, вы, оба, – сказал я. – Речь идет о порождениях ада. Они шатаются по вечности не более десятка лет – в самый раз, чтобы возомнить себя всесильными. Естественно, прежде чем разделаться с ними, я изучу их души. А пока достаточно и того, что я знаю: они преступили закон, и они мне не нравятся. Кровь вампиров всегда горяча, и схватка пойдет нам на пользу. Эти прожорливые подонки вторглись на мою территорию, нарушили покой на моих улицах и заслуживают смерти. Сейчас, когда вас мучает жажда, у меня есть время, чтобы вынести и огласить приговор. Остальное меня не интересует. Все. Больше никаких вопросов.

– А мне вот интересно, какова их кровь на вкус, – хихикнула Мона. – Но я не стану спрашивать об этом у тебя.

Просто я, как ты выразился, готова к этому.

– Не ехидничай, – заметил я. – Хочешь побороться? Со смертными драться неинтересно, потому что силы неравны. Ни один уважающий себя бессмертный не станет делать это без крайней необходимости. А вот сражение с этими милашками доставит мне удовольствие. Никогда не знаешь, какой силой они обладают. Их кровь несет испепеляющие образы, гораздо более мощные, чем хранящиеся в крови смертных.

Мона еще крепче сжала мою руку.

Квинн выглядел подавленным. Он вспоминал свою первую ночную охоту. Это случилось в Неаполе. Невесте прямо во время свадьбы взбрело в голову подшутить над новоиспеченным супругом и заставить его ревновать. Она затащила Квинна в спальню, а он осушил ее до последней капли. При этом первый глоток выплеснулся у него изо рта и забрызгал все свадебное платье. Квинн не мог забыть этот ужасный момент и переживал его снова и снова.

– Послушай, братишка, – сказал я, – это были обычные люди. Ну-ка посмотри на меня.

Квинн повернулся ко мне лицом, и в свете мелькавших на обочине фонарей я впился взглядом в его глаза.