все, что можно, уже упустила в своей жизни. Классическая неудачница.

– Что именно? – тут же уточнил Алекс.

Терри подняла на него глаза:

– Не поняла? – ей казалось, что и так ясно, что она упустила в жизни. Отношения, приличную партию, крепкую семью, детей. У той же Холли уже есть сын.

Алекс поправился, игнорируя мягкий взгляд Грега:

– Что именно ты уже упустила в своей жизни?

Терри обиженно поджала губу, но все же ответила – никто не любит признаваться, что неудачник:

– Все... Друзья как-то растерялись после того, как на меня в двадцать лет свалилась галерея, работа мне не очень нравится, но деваться некуда – семейное дело. В личной жизни тоже не очень... Мать постоянно напоминает, что она в моем возрасте уже воспитывала меня и мою сестру, а я до сих пор не то, что детей не родила, еще даже не замужем.

– Вот как? Интересно...

Это “интересно” прозвучало из уст Алекса так, что Терри дернулась, поднимая глаза на фейри.

Тот улыбнулся:

– Значит, они усиленно тебя убеждают, что ты синий чулок? Или точнее... Kinder, Küche, Kirche, Kleider. Забавно.

– Не вижу ничего забавного, Алекс, – старательно копируя интонации Ба, чтобы звучало весомо, сказала Терри.

Он чуть подался к ней:

– Терри, скажи пожалуйста, какой сегодня год на дворе?

– Аааааалекс, – вмешался Грег, – давай полегче, хорошо? И на дворе сейчас двадцать первый век.

– Точно! – Указательный палец Алекса нагло смотрел в сторону Терри. – Идет двадцать первый век, не двадцатый и даже, не приведи небеса, девятнадцатый. В наше время женятся после тридцати. Детей в лучшем случае заводятся тогда же, а то и к сорока. Грегу уже сорок с лишним, но я его не унижаю за то, что он до сих пор не женат и без детей. И это норма для нашего века. Но не для Терри. Терри почему-то надо унижать и ломать, убеждая в том, что она все уже потеряла. Наверное, тебе уже и жениха подходящего приглядели, как неспособной самой устроить свою личную жизнь.

Это было так неожиданно и настолько верно, что Терри невольно обняла себя руками.

– Я... – Голос Терри сорвался, и она замолчала, чтобы не позволить слезам хлынуть из глаз. Алекс резко развернулся и вышел из комнаты.

Терри проглотила комок в горле и уже старательно спокойно сказала:

– Да, я идиотка, которая верила в то, что все упустила в этой жизни.

Грег в это время очень аккуратно перекладывал папки на столе, давая ей время прийти в себя. Он молчал и смотрел куда-то в стол. Терри не удержалась и спросила:

– Это глупо?

Грег старательно мягко, словно разговаривал с ребенком, признал:

– Пожалуй, это отвратительно со стороны твоих родителей. Может, продолжим? Алекс потом прочитает в расшифровке, ничего страшного.

Она кивнула, тихо начиная:

– Несмотря на... Несмотря на то, что меня считают неудачницей... Отец старался мне помогать. Он после того, как я в шестнадцать сбежала из мастерской деда и отказалась рисовать, не настаивал, не заставлял или что-то еще. Он даже нанял мне психоаналитика, – Терри улыбнулась, вспоминая парк и того странного мужчину. – Как ни странно, он мне очень тогда помог. Он был такой забавный – белая коса ниже пояса, босой, а на дворе был декабрь... Но помог, всего одной беседы хватило.

Грег даже вперед подался:

– А его имя можно узнать?

Терри пожала плечами:

– Это было давно, десять лет назад, я уже и не помню, как его звали. Я даже не уверена, что он представился, если честно.

– Жаль, – Грег бессмысленно завертел в руках ручку, – продолжай, Терри.

Она вновь принялась вспоминать про отца, про мать, про Ба, рассказывая медленно и неуверенно. Прервалась, когда в комнату вернулся Алекс, поставивший перед Терри стаканчик с ароматным кофе с белой пенкой взбитых сливок и пакет с пончиками.

– Не смотри на меня так, Терри. Это всего лишь любимый рецепт Грега по решению всех проблем – куча бесполезного сахара и липкой глазури. Скажу по секрету – иногда даже помогает. Я не знаю, какой кофе ты любишь, взял капучино – именно им тебя поил наш котяра. Сахар двойной – это на всякий случай. Что-то еще, Терри?

– Спасибо... – Она обняла стаканчик пальцами, согревая их, – даже не знаю, что сказать.

– Спасибо за глаза хватит. – подсказал Алекс. Он взял свободный стул и сел рядом, боком к Грегу и Терри. – Если уже пришла в себя, то можешь продолжать. На чем мы остановились?

Грег напомнил:

– Мы остановились на сестре.

Терри послушно продолжила:

– Хелли после универа занималась галереей – именно её прочили в продолжатели традиций и прочего. Но в двадцать пять лет она взбрыкнула – выбрала не того парня, Ба и отец были против... Крики стояли ужасные, Ба тогда сказала, что если Хелли выйдет замуж за Уилла Эванса, то навсегда лишится поддержки семьи. Незадолго до дня рождения...

Палец её бездумно скользил по столу, рисуя профиль сестры.

– Позволь уточнить, – вновь вклинился Алекс. – Незадолго до двадцатишестилетия? Я правильно понял?

Сердце в груди Терри рухнуло вниз, и девушка еле выдавила:

– Получается, что так... Хелли тогда сбежала на континент с Уиллом, где-то за месяц до дня рождения. Отец рвал и метал, мать постоянно звонила Хелли и уговаривала вернуться, но та была непреклонна, а Ба... Ба вычеркнула Хелли из завещания, уволила её из галереи и заставила меня выйти на работу вместо сестры. Я даже университет закончить не успела. Отец вместе с дедом потом ездили в Европу, искали Хелли.

– Вновь позволь уточнить, – это, естественно, был Алекс, – они ездили где-то в канун дня рождения?

– Да... – еле выдавила ошарашенная Терри, сопоставляя то, что случилось с ней, и то, что случилось или не случилось с Хелли. – Получается, что... И Хелли, да? Её тоже... Попытались инициировать?

– Или она успела убежать и её не нашли, – вмешался Грег. – Мы потом уточним это у самой Хелен Эванс, если она, конечно, захочет говорить с нами. Насколько я понимаю, неугодный вашей Ба Уилл Эванс сделал хорошую карьеру и сейчас занимает пост в одном из комитетов при парламенте. М-да...

– Да, он работает кем-то вроде по связям с общественностью, я точно не помню, как его должность называется. Мы редко