водой и уставилась на сваренный кофе. Что с ним делать? Вылить и варить еще раз? Значит, ждать, пока закипит вода, стоять у плиты… Жалко времени. Она обвела глазами кухню, заметила половинку лимона и в отчаянии выдавила его в чашку. Пригубила и поняла, что нашла напиток мечты. Кислота лимона не только погасила горечь кофе, но и прогнала сон, просветлила мозг, придав ему силы для овладения знаниями о правах потребителей на приобретение безопасных и качественных товаров.

С тех пор кофе Дана пила только с лимоном, овладев всеми секретами приготовления этого напитка – от «кофе по-римски» (обычный эспрессо с долькой лимона) до сложного «сицилийского» напитка с лимонным соком и натертой цедрой.

Дана села за столик, кивнула Абдулле, который поставил перед ней чашку с плавающей поверх кофе натертой лимонной цедрой, и взяла подругу за руку.

– Успокойся, сосредоточься и расскажи мне обо всем, что произошло. Спокойно и без слез.

Сабина часто закивала и заторопилась.

– Хорошо-хорошо. Я постараюсь. Я постараюсь спокойно. Я сейчас… Сейчас все расскажу. Мы с Пинхасом решили пойти в кино. Посмотреть «Прекрасную даму мистера Крауна»…

– А, Рикафен, – кивнула Дана. – Классный фильм.

– Мы давно хотели его посмотреть. – Сабина приложила платочек к носу. – Но у Пинхаса не получалось выбраться. А позавчера у него был выходной. И мы пошли в Cinemax на дневной сеанс…

Сабина рассказывала о том, что произошло в зале кинотеатра, а Дана слушала, привычно отделяя эмоции от реальных событий, анализируя и сопоставляя факты и пытаясь понять, насколько честен собеседник и что произошло на самом деле. По мере рассказа Сабины в ней крепло возмущение – как можно в этом убийстве обвинять Пинхаса Пастера?! Нет, Дана вовсе не считала, что человек с умными глазами и добрым сердцем не может быть убийцей. В своей адвокатской практике она сталкивалась со многими демонами, в том числе и в обличье ангелов. Но Пинхас Пастер никогда не совершил бы такого глупого и нелепого преступления. Стрелять в зале кинотеатра, рискуя быть замеченным многими людьми! Нет, если профессор Пастер когда-нибудь пойдет на преступление, оно будет умным, хитрым и продуманным до мельчайших деталей. Он взвесит каждый шаг, спланирует каждое действие, проявит осторожность везде, где только возможно. А выстрел в зале кинотеатра… Нет, это не для него. Здесь действовал человек с железными нервами, абсолютно уверенный в своих силах и возможностях. И к тому же вынужденный какими-то обстоятельствами стрелять именно в эту минуту и именно в этом месте. Вряд ли у Пинхаса Пастера были такие обстоятельства. Хотя… Все это ей предстоит проверить.

Наконец Сабина закончила свой рассказ и подняла на Дану глаза, полные надежды и томительного ожидания. Дана улыбнулась, обняла подругу и чмокнула в щеку.

– И из-за этого ты ревела? Господи, какая ерунда.

Губы Сабины сами собой растянулись в счастливой улыбке. Такой реакции от подруги она явно не ожидала.

– Ты думаешь, ерунда? Ну все-таки… Ведь Пинхас никого не убивал. Ты же понимаешь?

– Конечно, понимаю. И ничего у следствия нет против твоего Пинхаса, кроме догадок и предположений. Причем довольно нелепых. А с этим мы справимся. Кстати, кто вел допрос?

Сабина напряглась, пытаясь вспомнить фамилию следователя. На ее лбу четко обозначилась глубокая морщина.

– Пинхас назвал мне его фамилию, а я забыла. Позвонить Пинхасу?

– Не стоит. Я все сама выясню. А где был допрос?

– В штабе Иерусалимского округа. В «Русском подворье».

У Даны вдруг мелькнула догадка.

– Ты, случайно, Габриэлю не звонила?

– Твоему бывшему? – испугалась Сабина. – Нет. А что? Думаешь, надо позвонить?

– Нет, конечно, – Дана успокоилась. – Тебе теперь вообще ничего не надо делать. Все, что надо, я сделаю сама. Ни с кем не беседуй на эту тему, никому ничего не рассказывай. И вообще постарайся как можно меньше встречаться с людьми в эти дни. Договорились?

– Конечно! – Сабина закивала, и вдруг в ее глазах вновь мелькнула тревога. – Даночка, если Габриэль ведет это дело… Вдруг он решит тебе мстить. И отыграется на моем муже?

Дана засмеялась и прижалась щекой к щеке подруги.

– Ну что ты, дорогая! Габриэль, конечно, страшенная зануда, но он хороший полицейский. Он ни на ком не будет отыгрываться. Да и мстить мне ему не за что. Не волнуйся. В любом случае я во всем разберусь.

В принципе, Сабина права. Разведенные супруги должны относиться друг к другу именно так: мстить, отыгрываться, делать гадости. Но только не они с Габриэлем. Разводясь, они продумали все. И все обсудили. От того, как объяснить свои действия дочери, до финансовых вопросов. Позаботились, чтобы их будущие отношения определял здравый смысл, а не эмоции. Рассказывая об этом маме, Дана гордо заявила: «Так должны поступать все нормальные цивилизованные люди». Впрочем, на маму эти слова не произвели впечатления. «Нормальные цивилизованные люди не должны разводиться, – безапелляционно заявила она и, пресекая попытку Даны возразить, добавила: – Такие люди должны лучше продумывать свои решения и уметь подстраиваться под человека, с которым связали жизнь и родили ребенка».

Вспомнив об этом разговоре, Дана расстроилась, отодвинула недопитый кофе и поднялась из-за столика.

– Пошли ко мне. Подпишешь кое-какие документы, и начнем работать.

– Ты думаешь, все будет хорошо? – Сабина схватилась за кошелек и сделала знак официанту. – Ты думаешь, Пинхаса не посадят?

– Не посадят. Никто твоего Пинхаса не посадит. Во всяком случае, за это убийство.

Глава 6

– Здравствуй, дочь!

Полковник Габриэль Лейн закрыл гараж, пересек поляну, покрытую густой травой, и опустился в кресло под высоким кленом напротив дочери. Алина, одетая в толстый ярко-оранжевый свитер и лосины того же цвета, сидела в таком же кресле, забравшись в него с ногами, и сосредоточенно шевелила длинными спицами, от которых под стол тянулась толстая ярко-желтая шерстяная нить.

– Здравствуй, папа! – ответила Алина, не отрываясь от спиц.

– А чем это ты занимаешься? – Габриэль кивнул на спицы. – У тебя новое увлечение?

– Старый Хельмут научил меня вязать, – ответила Алина. Она повернула спицы и дернула нитку, уходящую под стол. – Он говорит, что это укрепляет и пальцы, и нервы.

– А-а, ну-ну. – Габриэль улыбнулся. – Когда-то он и меня пытался научить. Но из этого ничего не вышло. Я понял одно: если ты умеешь вязать, нервы укрепляются, а пока учишься – сплошная нервотрепка.

«Старым Хельмутом» Алина называла своего прадеда Хельмута Лейна, деда Габриэля, 98-летнего старика с твердым как скала, морщинистым лицом, на котором выделялись крупный нос и широкая нижняя челюсть. Он жил в старом доме в иерусалимском пригороде Моца-Иллит[38]. Этот дом принадлежал родителям его