Тот, кто внимательно прислушивался к разговорам, которые велись за рюмкой умело приготовленного абсента, узнал бы много интересного

— И что с того? По-вашему, из этого следует, что тот лейтенант был плохим офицером? Думаете, он не способен двигаться в правильном направлении? Знаете, оказавшись на поле боя, вы обязательно столкнетесь с пруссаком, и, если он решит сразиться с вами, тогда вы станете рубить его саблей, а если он бросится наутек, тогда вы станете его преследовать. В любом случае противник всегда укажет вам как двигаться и куда.

После этих слов я твердо решил впредь держать свое мнение при себе. И тем не менее, сколько раз за эти три дня я бормотал себе под нос:

— Ну и ну! Как же они собираются воевать, ничего не изучив, ничем не озаботившись? Твердят одно и то же: вперед и только вперед!

Но несмотря ни на что у меня ни разу не возникло сомнение в том, что победа будет за нами.

Конечно, меня крайне удивляло, что некоторые "стратеги" составляли планы боевых действий, в которых вообще не принимались в расчет ни горы, ни реки, ни леса, ни дороги, ни пути сообщения; меня поражало, когда я слышал жалобы офицеров интендантской службы на нехватку всего на свете, включая продукты питания, снаряжение и боеприпасы; мне было стыдно, когда я видел, как офицеры целыми днями просиживают в кафе, а каптенармусы приносят и кладут на обеденные столы ведомости с заявками от подчиненных им рот; у меня не укладывалось в голове, как могли офицеры накануне битвы, которая, как все говорили, будет невероятно кровавой, вести бесконечные разговоры о том, что пишут в Военном ежегоднике за текущий год, о карикатурах в "Шаривари"[43], туалетах той или иной дамы или о том, сколько взяток на пиках взял какой-то капитан. Все это наводило на мысль, что на войне дело обстоит не так, как я себе представлял, и, скорее всего, у пруссаков все происходит так же, как и у нас.

Увидев императора, который прибыл в Мец не на коне, а в коляске, полулежа, больше похожий на немощного старика, чем на военачальника, я подумал, что в этом нет ничего особенного, ведь во время битвы при Фонтенуа Мориц Саксонский и вовсе едва не умер, что, однако, не помешало ему выиграть сражение[44]. Разве не мог Наполеон III командовать армией, не покидая своего кабинета? Конечно, мог! Но, если уж он взялся лично руководить войсками, то это значит, что император действительно способен осуществлять командование, как бы он ни выглядел. Да и разве прусский король не руководит лично объединенными войсками Германии? И чтобы окончательно убедить самого себя в справедливости этих рас-суждений, я постоянно повторял про себя анекдот, который слышал в Бадене от одного знаменитого русского дипломата. Король Вильгельм во время пребывания на курорте в Бадене пригласил этого дипломата к себе на обед, а проживал он на курорте в весьма скромном доме. Помимо дипломата получили приглашение еще несколько человек, и все они, входя в дом, складывали свои головные уборы на биллиарде. Отобедав, русский дипломат провел серьезную беседу с господином Бисмарком и собрался уходить. Он прошел в биллиардную и, заметив шляпу, которая изнутри была похожа на его собственную, не стал ее рассматривать, а сразу водрузил себе на голову. Но шляпа оказалась слишком маленькой для его умной и крупной головы и не налезла на нее, застряв на самой макушке.

— Что за птенец носит эту шляпу? — спросил он.

— Такая шляпа может быть только у короля, — смеясь, ответил ему премьер-министр.

Я, как мог, убеждал себя в том, что наш Наполеон ни в чем не уступает Вильгельму, и что Вильгельм ничуть не лучше нашего Наполеона. Но неожиданно у меня произошла одна встреча, которая обеспокоила меня больше, чем все увиденное и услышанное за последние дни.

Все, кому доводилось жить в Париже за несколько лет до описываемых событий, наверняка знавали одного американца по фамилии Лашингтон. Был он весьма необычным человеком, кем-то вроде спирита, медиума, шарлатана, точно не скажу. Долгое время его принимали то за спирита Хьюма[45], то за колдуна Эдмонда. Этот американец занимался предсказаниями, которые пользовались всеобщим доверием, а также практиковал врачевание. Он мог, осенив страдальца своим волшебным перстнем, избавить его от мигрени, а тем, к кому он испытывал симпатию, Лашингтон мог устроить беседу с тенью покойного отца или же помочь обрести большое состояние в зависимости от того, какие склонности, практические или мистические, преобладали у того или иного человека. Возможности его были безграничны. Я встречался с ним и, уж не знаю по какой причине, ведь я определенно не был достоин его внимания, он всегда демонстративно проявлял по отношению ко мне огромный интерес. И вот однажды вечером, выходя из моего отеля в Меце, я столкнулся с ним нос к носу.

Разве не мог Наполеон III командовать армией, не покидая своего кабинета?

— Вот это да! И вы в Меце! Похоже, вы решили записаться во французскую армию.

— Я способен оказать Франции гораздо более ценную услугу. Если я возьму в руки ружье, то толку от такого хилого солдата, как я, будет совсем немного. Но для армии, которой командует военачальник уровня Наполеона I, я был бы не менее ценен, чем двести тысяч солдат.

— Вы изобрели что-то лучшее, чем митральеза[46] или винтовка Шаспо?

— У меня действительно имеется кое-что получше, но то, чем я обладаю, я вовсе не изобрел. Я владею этим благодаря моим способностям, точнее говоря, мои способности указали на возможность применения этого. Если бы я этим владел, то давно предложил бы вашей стране. Ведь я люблю французов и считаю их воинами Господними.

— Похоже, сейчас появились новые претенденты на это звание. Например, король Вильгельм утверждает, что теперь оно перешло к Пруссии.

— Я могу сделать так, что этого не произойдет.

— Вы говорите серьезно?

Он с важным видом покивал головой. Я более не задавал вопросов, но он сам через несколько секунд наклонился к моему уху и произнес:

— Император в Меце.

— Я видел его.

— Я направляюсь в префектуру. То, что я собираюсь предложить императору, позволит спасти Францию, которой угрожает страшная опасность.

— Неужели все так серьезно?

— Очень серьезно. Вам известно, почему Наполеон I был разбит в ходе русской кампании?