себя убил в ту секунду, как только вслух заикнулся о наличии покровителей. Я не знаю, что он сделал для них, но это была его роковая ошибка. Ведь вытаскивать его никто не собирался, но дойди дело до суда, он бы заявил во всеуслышание об их существовании, и даже, возможно, назвал бы некоторые имена. А этого допустить кто-то никак не мог. А финал истории вы знаете, пришли крысоловы, и Морти скоропостижно скончался.

— Бог мой! А ведь и верно, все сходится! Что же мне делать?

— Советую рассказать все начальнику тюрьмы, умолчав лишь о наличии таинственных покровителей Морти, иначе, они могут прийти и за вами, друг мой. Пусть доктор проведет проверку, пусть отыщут крысоловов — хотя это вряд ли получится. Тут к делу приложили руку настоящие мастера. И еще советую, напишите рапорт на имя главного королевского следователя, расскажите обо всем. Боюсь, начальник тюрьмы пожелает оставить происшедшее в тайне, это и в его интересах. А кардинал — великий человек, он наградит вас за честность! Тюремщик и кардинал — это сила!

Более Гийом не сказал ни слова, лишь истово перекрестился, захлопнул оконце и ушел по коридору, тяжело шаркая ногами. В эту минуту он был уже не рад, что вообще затеял беседу.

Я же допил пойло, именуемое вином, и с легким сердцем отправился на боковую. Завтра предстоял трудный день.

И все же я был доволен.

Чертовы крысоловы, надеюсь, вас отыщут и накажут, и мой друг Крыс будет отмщен.

Глава 9

Шевалье де Бриенн

После прибытия в собор, меня сразу отвели в кабинет отца Жозефа.

Падре встретил меня вопросом:

— Когда вы успели поссориться с маркизой дю Фаржи?

— Святой отец? — я поклонился. — Увы, не имею чести быть знакомой с таковой.

Отец Жозеф встал и порывисто подошел ко мне. Его лицо нельзя было назвать приветливым.

— Это ее посланец сообщил прево Парижа, что вы испанский шпион. Вдобавок, пообещал ему за ваше устранение благосклонность маркизы и королевы. К сожалению, прево обладает недалеким умом и решил пойти на ее поводу и послал разобраться с вами стражников со своим зятем, не менее глупым и заносчивым. Ни о каком правосудии речь не могла идти речь, вас просто заставили бы признаться и отправили на галеры или на плаху. К счастью, мой родной брат комендант Бастилии. Если бы я не вмешался, вам бы уже ломали кости на дыбе. Вспоминайте, сын мой!

— Падре, — я еще раз поклонился. — Я все вспомнил. Действительно, перед визитом к вам, у меня случилась стычка с одним кавалером, а за этой стычкой наблюдала женщина из кареты. — я подробно описал женщину и ситуацию. — Несмотря на красоту, у нее был взгляд змеи, поверьте...

— Хранительница гардероба и драгоценностей королевы мадам Мадлена де Силли, маркиза дю Фаржи, жена посла Франции в Испании... — задумчиво пробормотал отец Жозеф. — А поссорились вы с ее фаворитом — маркизом де Отфор... — он посмотрел на меня со странным выражением лица. — Воистину, вы обладаете уникальным даром находится в нужное время в нужном месте, сын мой.

Я ничего не понял, но на всякий случай поклонился. Хрен его знает, хвалит он меня и ругает, но уже точно ясно, что шевалье де Бриенн обладает другим уникальным даром — влезать в неприятности. Ну и что дальше? Что мне подсказывает, на этом ничего не закончилось.

Очень скоро догадка подтвердилась.

Но сначала священник решил устроить мне что-то вроде проверки на благонадежность, а если точнее, разобраться в моих помыслах и убеждениях.

— Но сначала мы поговорим о другом. Вы знаете, почему порой обычные солдаты показывают в бою гораздо большую стойкость и героизм, чем наемники? Несмотря на то, что наемники гораздо лучше обучены, потому что война — их профессия.

Вопрос показался мне легким, поэтому ответ не задержался.

— Наемники воюют за деньги, святой отец, а простые солдаты за свою страну и веру. Может показаться что деньги лучший стимул, но это ложное утверждение. Умирать за золото трудней, чем за личные убеждения.

Отец Жозеф кивнул, видимо соглашаясь со мной.

— А что для вас государство, сын мой?

Меня сильно раздражало, что он сидел, я стоял перед ним, как школяр перед учителем, но пришлось смириться.

— Государство в моем понимании, святой отец — это в первую очередь порядок и спокойствие. Государство подобно человеческому организму, где все органы работают на общее благо. Стоит какому-нибудь органу выйти из строя, как организм начинает болеть. Вмешательство в правильное функционирование государства, я бы сравнил с болезненной язвой и эту язву следует немедленно иссечь, дабы предотвратить дальнейшее распространение воспаления. Закон, порядок и незыблемость власти.

Кривить душой не пришлось, я ответил честно. Плевать кто у власти, если он обеспечивает сравнительно нормальное функционирование государства — пусть правит. А те, кто пытается ему мешать, в подавляющем большинстве случаев руководствуются наживой и своими личными интересами. Кто сейчас пытается прорваться к власти? Те, кто считает, что они достойны большего, не более того. Речь идет только о личных амбициях и наживе. О государстве никто не думает.

Последовал еще один кивок, скорее всего мне удалось создать правильное представление о себе.

— Несмотря на юность, сын мой, вы рассудительны, — похвалил падре. — Ваше усердие в вере тоже очень похвально. Вы поняли, для чего я привел сравнение солдат и наемников?

— Да, святой отец. Для лучшего исполнения своего долга мало золота, надо радеть о долге душой и быть искренне убежденным в правоте своего дела.

— Именно так! Но, к сожалению... — на лицо священника пробежала тень. — Франция сейчас больна. И нам с вами предстоит иссечь язву на теле государства. Но помните, я ценю искренние помыслы в радении на службе гораздо больше, чем умение выполнить задание за золото. Гораздо больше... — он в очередной раз кольнул меня взглядом.

— Святой отец... — в ответ я поклонился.

— Теперь перейдем к делу. Итак, сын мой, я нашел применение вашим талантам, — отец Жозеф выпрямился на стуле. — Вам предстоит еще раз встретится с маркизой дю Фаржи... — священник сделал паузу. — И подружиться с ней.

У меня пробежал холодок по спине. С кем? С этой змеей?

— Простите, святой отец, насколько тесно мне предстоит подружиться с ней?

Жозеф зыркнул на меня и недовольно пробормотал:

—