Почувствовав, что попадает в зависимость от Закраевского, Бабай, естественно, начал всерьез интересоваться, что за птица-орел. Оказалось, Север – детдомовский, отец неизвестен, мать отказалась от сына сразу же после родов. Маленький Север (именно в скальском детдоме ему дали это странное имя) до двенадцати лет рос на казенной пайке. Потом был усыновлен семьей Закраевских. Из нищего детдома – в семью богатого чиновника, подфартило, ничего не скажешь. Там он рос до семнадцати лет. Тихий, послушный, незаметный мальчик, прилежный ученик, благодарный приютившим его господам.

Потом Закраевские погибли от рук местного маньяка. Следствие ни к чему не пришло, дело так и осталось в висяках, а скромный сирота унаследовал все семейное состояние. Впрочем, все – это громко сказано. Бабай быстро установил, что все фирмы и предприятия папы Закраевского распилила между собой городская верхушка – мэр Гаврилюк, зять мэра, зам. мэра и прочие мэрские шакалы. Север получил, дай бог, четверть от того, чем в реальности владел приемный папаша, – наличку, счета, кое-какую недвижимость. Но и эта сиротская доля составила больше миллиона в долларовом эквиваленте. Для бывшего детдомовца – предел мечтаний.

Даже странно, что хваткие мужички из городской верхушки не обобрали до нитки. Но, похоже, сирота повел себя правильно. Сообразил, что драться за наследство папы Семы ему не по силам, лучше получить долю малую, чем большой крест на кладбище. Юный Север безропотно подписывал документы о слиянии-разделении и передаче в управление фирм Закраевского-старшего, так что сразу убирать его смысла не было. Да и рискованно вскоре после гибели семьи, слишком явно. А потом Север тихо и незаметно слился из города.

Другой бы на его месте точно запил-загулеванил, думал Бабай, выстраивая факты, как шахматные фигурки. Багамы-Канары, яхты-отели, загорелые девочки топлес – шутка ли, миллионер в семнадцать лет и свободен как ветер. Но Север потратился достаточно скромно. Купил небольшую квартиру в Москве и оплатил себе учебу в экономическом университете.

Два года он просто учился – незаметный студент из провинции, пришибленный суматошными столичными ритмами. Восхождение к вершинам финансового успеха Закраевский начал на третьем курсе, когда открыл свою первую фирму по установке спутникового TV. За месяцы наладил ее работу до стабильной, постоянной прибыли и переключился на рекламную полиграфию. Здесь тоже завертелось. Потом купил один магазин, второй, третий, быстро развернул по Москве целую торговую сеть. Уже тогда начали поговаривать, что молодого Закраевского обмануть невозможно, он не делает ошибок ни в бизнесе, ни в выборе партнеров. А если кто пытался его кинуть – лучше не вспоминать к ночи, такая чертовщина случается… Об этом тоже поползли слухи.

И ведь Северу еще и двадцати не было, он еще и учился, экзамены в университете сдавал, чесал в затылке Бабай. Когда успевал? Впрочем, да, олигарх как-то обмолвился вскользь, что ему для сна достаточно двух-трех часов, четыре часа – это уже разврат. Нерационально. «Рационально – нерационально», вообще, любимые понятия Севера. И единственные, похоже, такой сентиментальной выдумки, как добро и зло, для Закраевского явно не существует…

Итак, незаметный провинциал попер в гору как паровоз. Сам по себе, без поддержки. И никто его остановить не смог, хотя пробовали, ох, пробовали, убедился Бабай, просматривая рапорты оперативников. Ну земля им пухом… Очень скоро Закраевский открыл свой первый банк и начал подниматься до настоящих олигархических высот. Оставил всю мелочовку (фирмы, агентства, магазины – другому бы на десять жизней хватило!) и принялся ворочать по-крупному. Банки, холдинги, биржи, заводы-фабрики…

Вот такой образцово-показательный путь к успеху. Не без криминала, конечно, в духе времени – откаты, взятки, серые и черные схемы, обманутых-обездоленных – за борт истории и веслом закона по голове. Но с первого взгляда биография не грязнее, чем у других. От детдомовской пайки до министерства финансов страны – карьера в американском стиле «сделай себя». Объяснимо, в общем, – природный ум, хороший стартовый капитал плюс изрядная доля делового везения. Не один Север вышел из грязи в князи, шагая по головам, другой дороги все равно нет.

Вроде складно, понятно, но все равно что-то настораживает, продолжал размышлять Бабай. Чуйка ёкает – не все тут гладко.

* * *

Любое расследование – это информация, которую нужно рыть долго и нудно. Бабай, понимая это, не пожалел тогда сил и средств, чтобы найти родную мать Севера. Оказалось не так уж сложно. Леха Федоров, поставленный им на это дело, сунул кое-какие баксы в детдоме, сунул в роддоме, нащупал ниточку, пошел по ней цепко, как он умел.

Выяснилось, родная мать олигарха жива и до сих пор здравствует. Зовут ее Трюхина Любовь Анатольевна, по мужу – Карпова. Живет она в деревне Калятино Тверской области, среди односельчан носит кличку Карпуха и славится дурной горластостью. Замужем, трое детей, все взрослые. Муж ее ревнует и мордует под настроение. Соседи уверяют – есть за что, на передок Карпуха шустра. Мужа она тоже метелит, когда тот в запое и ослаб от градусов. Двое сыновей уже взрослые, живут в Твери. Оба – дорожные рабочие, из тех, что с лопатой наперевес. Дочь вышла замуж и уехала в Питер. Там у нее не все ладно – то сходятся с мужем, то расходятся. Долго пыталась заниматься бизнесом, но выше мелочовки не поднялась, теперь работает кассиром в метро. Соседи рассказывают, хоть не такая голодная к матери приезжает. Злорадствуют – округлилась при работе бизнесвуменша.

В общем, семья обычная – без царя в голове, зато на все руки от скуки. Родные и близкие олигарха…

Что касается Севера, уверял Леха, никто из семьи про него знать не знает, кроме самой Любки. Да и та разговорилась далеко не сразу, пришлось ее долго и нудно поить, периодически подмасливая зелеными бумажками. Раскололась, стерва. А история такая – первый раз залетела Любаша свет Анатольевна в семнадцать лет, когда училась в Скальске в сельскохозяйственном техникуме. Общага, водка, портвейн, танцы-обжиманцы – понятно, словом. Кто отец, сама толком не знает. Как она сказанула: трое под подозрением и еще двое – почти что наверняка. Эти, сама призналась, хорошо ее подпоили и в два смычка драли целую ночь, ухмылялся Леха. О контрацепции, понятно, никто не подумал в азарте.

Ребенка она тогда не ждала, не хотела, но на аборт не пошла сознательно, мол, не по-божески. Решила, будет рожать, раз так вышло. Думала: родит, отвезет в деревню, понянькается положенное, потом уедет доучиваться. Мол, родители дадут ремня дочери, повоют, поохают, но внука примут, не звери же.

– Чего ж она его бросила, раз такая совестливая? – спросил Бабай.

– Вот тут как раз самое интересное начинается. Тайное и неизведанное из жизни российской глубинки. Даже не знаю, как тебе рассказать, самому кажется – бред собачий…

* * *

Кто-кто, а Леха умеет прикинуться, знал Бабай. Уж с бабами у зама всегда контакт до полного замыкания. Не удивительно, что Карпуха в конце концов пошла в своих откровениях дальше и выдала Федорову еще одну историю. Перед которой ее разухабистые приключения в общаге просто меркнут. «Короче, Антоха, хочешь – верь, а хочешь – нет, – заранее оправдывался Федоров. – Я и сам не знаю, верить ей или как…»