М. А. Талалевский и 3. М. Кац были прикомандированы к фронтовой газете. Композитор Табачников был художественным руководителем ансамбля песни и пляски Второй Гвардейской армии. В песне выражается любовь к освобожденному городу и подчеркивается необходимость идти на запад, чтобы освобождать новые города [Бирюков 1984: 225].

В 1943 году произошло важное событие в сфере советской песни. Композиторов и поэтов призвали создать новый гимн Советского Союза на смену Интернационалу, который выполнял эту функцию со времени революции. Отбор производился из сотни представленных вариантов. Премьера нового гимна состоялась по радио в канун 1944 года. Среди композиторов победил Александров, который взял за основу «Гимн партии большевиков», а среди авторов стихов победа досталась С. В. Михалкову и Г. А. Эль-Регистану.

Девятисотдневная блокада Ленинграда, трагические и героические события, связанные с ней, также стали предметом многочисленных военных песен, включая упоминавшийся выше «Вечер на рейде» – прощание с городом и вместе с тем клятва в верности. В 1942 году командование Волховского фронта, куда Главное политуправление направило композитора Лепина, обратилось к нему с просьбой написать лирическую песню о Ленинграде. Вместе с поэтом П. Н. Шубиным, корреспондентом газеты Волховского фронта, он сочинил «Ленинградскую песенку», которую до сих пор поют с некоторыми текстовыми изменениями [Бирюков 1984: 228], но припев остается неизменным: «Там под вечер тихо плещет / невская волна. / Ленинград мой, милый брат мой, / Родина моя!» Композиторы-любители Л. Р. Шенберг и П. Краубнер в сотрудничестве с поэтом П. Богдановым посвятили «Песню о Ладоге» дороге, проложенной по льду Ладожского озера. После того как озеро замерзло, появилась возможность эвакуировать по нему людей (хотя и не без риска, особенно для истощенных и больных), доставлять в окруженный город продукты и топливо, в которых он остро нуждался. Для жителей, замкнутых в кольце блокады и страдавших от голода, эта дорога стала символом жизни и победы. В песне прославляются те, кто обеспечивал переправу через Ладогу, и утверждается вера в победу: «Эх, Ладога, родная Ладога! / Метель и штормы, грозная волна! / Недаром Ладога родная / Дорогой жизни названа» [Луковников 1975:84–86].

В 1943 году композитор Мокроусов был командирован в Ленинград для работы над музыкой к пьесе «У стен Ленинграда», которую написал Вишневский. В апреле 1943 года в ленинградском театре Краснознаменного Балтийского Флота состоялась премьера этой пьесы – особенный успех имела прозвучавшая в ней песня «Баюшки-баю», позже переименованная в «Море шумит». Стихотворную первооснову песни сочинил сам Мокроусов [Бирюков 1984: 207; Бирюков 1988: 198–201]. Песня исполняется от имени моряков, которые обещают допеть ее после победы: «Лучше в мирном краю кончим песню свою» – и надеются, что это произойдет скоро. Песня «Наш город» (музыка Соловьева-Седого, слова Фатьянова), возможно, последняя военная песня о Ленинграде, она появилась в майские праздники 1945 года. В ней говорится о том, что в городе снова наступил мир, на ленинградских заставах «вновь бушует соловьиная весна», но героическое прошлое никогда не будет забыто: «Славы города, где сражались мы, / никому ты, как винтовки, не отдашь, / вместе с солнышком пробуждается / наша песня, наша слава, город наш». В припеве поется: «Над Россиею / небо синее. / Небо синее, / небо синее над Невой. / В целом мире нет, / нет красивее / Ленинграда моего!» [Бирюков 1984: 228].

После того как военные действия переносятся за пределы Советского Союза, возникают песни, в которых фигурируют чужие страны и вспоминается Россия, краше которой нет. Одна из первых песен такого рода – «Под звездами балканскими» – началась с мелодии, написанной Блантером. Композитор позвонил поэту Исаковскому и попросил написать текст к уже готовым нотам, что Исаковский делал очень редко, но в данном случае согласился. В результате родилась песня «Под звездами балканскими», за которую, наряду с песнями «В путь-дорожку дальнюю», «Моя любимая», «В лесу прифронтовом», в 1946 году поэт получил Сталинскую премию второй степени. В этой песне выражается скорее патриотическое чувство по отношению к России, чем радость по поводу освобождения Балкан: «Где ж вы, где ж вы, очи карие, / где ж ты, мой родимый край? / Впереди страна Болгария, / позади река Дунай. / Много верст в походах пройдено / по земле и по воде, / но Советской нашей Родины / не забыли мы нигде». В тексте упоминаются несколько географических названий, кареглазая девушка и ее тихий голос. Песня завершается восклицанием: «Хороша страна Болгария, а Россия лучше всех!» [Луковников 1984:210–211]. В тексте песни «Россия» Лебедев-Кумач не упоминает других стран, но призывает всех, кто оказался далеко от родины, помнить о ней: «Россия, любимая земля! / Родные березки и поля! / Как дорога ты для солдата, / родная, русская земля!» Бойцы дают клятву сражаться за то, что создано отцами и дедами: «Все, что дедами построено, / что отцовской кровью вспоено, / мы – твои сыны и воины – / поклялися отстоять». В конце песни говорится о победе и о той цене, которая за нее заплачена: «Много жизней потревожено, / много верст в боях исхожено, / много русских душ положено / за тебя, родная мать. / Мы ведем войну священную, / мы несем страду военную / за красу твою нетленную, / за сокровища твои. / Битвы кончатся кровавые, / мы придем домой со славою, / и опять в леса кудрявые / возвратятся соловьи».

Стихи были опубликованы в 1944 году в журнале «Красноармеец»: на них несколько композиторов написали свои мелодии. Вариант Богословского оказался наиболее долговечным, хотя сам композитор никогда не включал эту песню в собрание своих работ [Бирюков 1984: 231].

1945 год принес новые песни такого рода. История создания «Сторонки родной» повторяла историю «России»: поэт Михалков напечатал стихи, и несколько композиторов откликнулись на них. Автором наиболее распространенной мелодии, написанной в самом конце войны, стал А. И. Островский, музыкант и аранжировщик джаз-оркестра Утесова. В стихах Михалкова солдат сравнивает различные европейские города с родными краями. Бухарест и Будапешт, которые лежат на Дунае, напоминают о Волге: «В Будапеште сражались мы долго, / Будапешт на Дунае лежит. / Как мне вспомнится матушка-Волга, / так слеза на глаза набежит». София и Вена не идут ни в какое сравнение с Россией: «Но Болгария все ж не Россия, / хоть и братский живет в ней народ. / Я сражался на улицах Вены, / в ней сады и дворцы хороши. / Только Вена, скажу откровенно, / хороша не для русской души». В припеве упоминается сторонка родная: «Сторонка, сторонка родная, / ты солдатскому сердцу мила. / Эх, дорожка моя фронтовая, / далеко ты меня завела!» – и завершается песня