странах, неохотно занимаются этим делом даром. Слова таких толкователей снов имеют большой вес; поэтому абаз не принимает того, что ему отсоветует толкователь снов, или же делает это, но очень неохотно.

Желая очень видеть такого волшебника, я пригласил к себе самого известного толкователя снов. Я нашел, что он такой же знаток в этом деле, как его коллеги в Европе, с той разницей, что он, не зная ни книг, ни карт, предсказывал мне на горохе, по бараньим костям и ладони блестящую будущность и много желательных вещей. Я обошелся с ним любезно и отпустил его с маленьким подарком. Если его пророчество и не принесло мне никакой пользы, то дружба с ним сослужила мне большую службу. Все сны, которые он с тех пор толковал абазам, приносили всегда какую-нибудь пользу мне и моему отряду; однако за это добрый пророк часто брал с меня контрибуцию, а когда я уезжал из страны, он, несмотря на его преклонный возраст, пришел, чтобы попрощаться со мной и получить от меня еще подарок, и предсказывал всем, что я скоро опять возвращусь.

Среди бесчисленных сказаний есть такие, которые могут быть только отзвуком предания о Прометее и происходят из древних времен, когда Кавказ служил местом ссылки греков. Все народы Кавказа знают это сказание и рассказывают его так или иначе; абаз рассказывает его так: «На высокой горе, где лежит вечный снег (он подразумевает Эльбрус), на высочайшей вершине находится большая, круглая, очень тяжелая каменная плита. На середине этой плиты сидит древний старик. Белоснежные волосы покрывают его голову, его борода почти достигает ног, все его тело густо заросло белыми волосами, его ногти на руках и на ногах длинны и имеют форму когтей орла, его глаза красны и сверкают, как горящие угли. Вокруг шеи, посередине тела, на руках и ногах у него надеты тяжелые бронзовые цепи, которые прикованы к каменной плите. Так сидит и страдает он много тысяч лет. Прежде он был лучшим служителем великого Тха, и за его большой ум и благочестие еще при жизни был облечен большим доверием Тха. Но ему в голову пришли плохие мысли, он захотел быть таким же могущественным и даже могущественнее, чем сам великий Тха; и так как он знал многие его тайны и думал, что все доступно его пониманию, то захотел низвергнуть Тха. Тогда началась между ними продолжительная борьба, и наконец безрассудный был побежден и в наказание прикован на высокой горе. Только немногие люди могли его видеть, потому что подъем к нему связан с тысячами опасностей. Никто, однако, не может видеть его два раза, и те, которые пробовали это сделать, назад не вернулись. Однако есть в горах старики, которые с ним разговаривали, но им запрещено рассказывать все, что они видели и слышали. По их рассказам, старик становится весел и бодр, когда видит живого человека. Он спрашивает каждого о трех вещах: пришли ли в страну чужестранцы и построили ли города и деревни, обучается ли уже по всей стране молодежь в школах, дают ли много урожая дикие овощи и фруктовые деревья. Он спрашивает об этих трех вещах с большим любопытством, а когда обычно получает отрицательный ответ, то делается вне себя от печали». Этому преданию верят все.

Есть еще много преданий и сказок о заколдованных горах, где злые духи охраняют большие клады, о крылатых конях и т. д. Есть пророчества, что когда неприятель продвинется до того или другого места, то страна будет покорена. Между Мезиб и Пшатом, в труднодоступных горах, нагромождена такая масса камней, которая очень редко встречается на земле. Особенно три камня имеют сказочную величину. Предание говорит, что под этими камнями похоронен старый король со своими сокровищами, а его дух охраняет теперь клады и не допускает врага приблизиться к могиле. Если неприятельские войска расположатся лагерем вокруг этих могил, то наступит конец свободе гор. Я спросил, не раскапывали ли до сего времени этих мнимых могил. Люди удивленно посмотрели на меня и заметили, что это невозможно из-за массы камней, которые их покрывают, и такая попытка опасна и в другом отношении. Однако смельчаки предлагали мне попытаться. Я, правда, велел взорвать на воздух один камень в надежде сделать какую-нибудь интересную находку. Но напрасно копали и искали, я потерял только время, труд и много пороху, который мог использовать с большей пользой на Кубани.

В стране абазов существуют четыре касты: князья (пши), дворяне (уорки или уздени), свободные (тфохотли) и рабы (пшитли). В Южной Абазии, которая состоит в молчаливом перемирии с русскими, в княжестве Абазии и особенно в Кабарде число пши и уорков очень велико. Они сохранили еще свои прерогативы, и их влиянию можно приписать, что южные племена прекратили борьбу. В Кабарде, как мы уже заметили, – это дворянство черкесского или татарского происхождения; в других племенах – это абазы, которые в различные времена и различным образом завладели дворянским титулом. В северной части сохранилось еще много дворянских фамилий, но они потеряли не только свои права, но даже всякое значение. За исключением нескольких абазских семейств в странах Шапсугии и Абадзехии они непременно черкесского, а в Убыхе – абазского происхождения. В стране адыгов есть только четыре княжеских фамилии: Зан-заде в Шапсуге, последним и единственным отпрыском которого является Карабатыр Ибрагим, сын умершего Сефер-паши; многочисленная семья князей Бзедох; князья Темиргоя и князья Хатохая. Кроме того, в стране рассеяно еще несколько дворов, в которых живут потомки уорков. Эти черкесы образуют еще теперь особое племя Эзден – Тлако и женятся только между собой; поэтому татарская раса сохранилась еще почти чистой среди них. Все более притесняемые и преследуемые абазами, они были принуждены, для безопасности своей личности и своего имущества, войти в абазские племена. Они все еще состоятельнее, чем абазы, т. к. имеют больше земли и много рабов; они с болью вспоминают о своем потерянном величии и держатся всегда вместе; они не очень хорошие патриоты, и многие из них служат у русских, потому что им очень бы хотелось, чтобы русская система вошла в силу в их стране. Русские, которые надеялись на содействие этих уорков, отличали их всячески и не скупились на княжеские титулы, которые они давали каждому уорку. Но, вместо того чтобы чего-нибудь достигнуть этим, они повредили только своему влиянию, так как можно быть уверенным, что не только плохой, но и хороший совет, если он исходит от пши или уорка, не будет исполнен абазами, которые исключили их из всех совещаний страны.

Однако есть