– Да, – признал Чех наконец. – Здесь нога человекане ступала! Мы первые.

– Теперь-то ты доволен?

– Доволен? – огрызнулся Чех. Глаза его быливстревоженными. – А ты знаешь, каков спрос с первого?

Теперь они двигались границей леса, слева простираласьнеобъятная степь. Трижды переходили вброд большие реки, брод искали недолго, амалым потеряли счет. Потом землю вздыбили холмы, а ровные как стол долины сталипопадаться все реже. Лес отодвинулся, но взамен часто встречались густые рощи,похожие на отряды крепких бойцов, что спина к спине отбиваются от озверевшейстаи.

Еще через несколько дней земля пошла как будто пузырями,настолько много было холмов. Горбатая земля прикрылась дубовыми рощами, жесткимбуком, грабами, колючими елочками, на вершине маячили сосенки, а внизу плотностояли шиповник, терн, дикие колючие троянды.

Дорогу находили между холмами да ярами, вдоль оврагов ичерез проплешины голой земли, где почему-то ничто не росло, хотя рядом деревьяи кусты озверело дрались за место, душили друг друга. Дорог, конечно, не было,но дозорные пока что успешно находили пути и для коней, и для стада, и даже длянеторопливых подвод, влекомых волами.

И всякий раз Рус видел прямо перед собой ту грань, гдесмыкается небесный купол с земной твердью, и всякий раз мечтал добраться докрая, заглянуть за него, увидеть место, куда спускается багровое солнце: вчерную ли нору, за край ли скалы или же в пропасть, где начинаетсяпотусторонний мир?

Но небо постепенно темнело, небосвод окрашивался багровым,солнце разбухало, роняя красные капли пота, от которого вспыхивал и край земли,к которому солнце стремилось, а позади уже слышалось предостерегающее:

– Рус!.. Очнись! Привал на ночь.

В голосе Чеха всегда больше сожаления, чем насмешки. ОтЛеха мало помощи, весь в девках да драках, а от Руса так и вовсе нет толку.Приходится тянуть и за вождя, и за проводника, и за воеводу. А то и заволхва, ибо осторожный Гойтосир не в состоянии ответить, какие жертвы нужноприносить в этих землях и каким богам.

И все же, несмотря на пустые от людей земли, Чех велелидти с опаской. На десять-двадцать верст впереди всегда шла передовая сотня. Насамых быстрых конях. От нее отделялись десятки – дозоры. От этих уже неускользнет ни шелест листвы в соседнем лесу, ни колыхание травы, где пробежалмелкий зверек, ни птичья трель, которая может оказаться и сигналом из засады.

Позади племени ехала конная сотня – застава. Еслинападут сзади, они примут удар, а тем временем и повозки развернутся, выстроятстену, из-за которой даже женщины и дети смогут метать камни из пращей, тыкатьво врага копьями и дротиками.

Остаток лета шли по голой земле. Такой она казалась,несмотря на то, что порой приходилось пробираться через лесные завалы, высылатьвперед плотников с острыми топорами: чащу иногда объехать не удавалось –ломились напролом.

И все равно пустая, хотя то и дело спугивали стаи дикихсвиней, оленей, на обширных полянах паслись стада туров, а на участках бездремучего леса, что выглядели почти как степь, темнели плотные стайки деревьев;но куда делись человечьи кости, безмолвные черепа со следами топора илиразбитые ударом палицы? Сколько их обычно белело в зеленой траве старых земель,сколько встречалось в расщелинах скал, в песках, в глине! Иные рассыпались впрах, иные были в целости и все еще дают приют мелким зверькам, гадам илиптицам.

А сколько встречали развалин градов, крепостей,детинцев, кремлей, сколько чернело закопченных очагов, сколько виделиокаменевших от дождей и солнца углей с пеплом! Но это было давно, а теперьнеделю за неделей ехали через земли, где еще ни разу не повстречали следчеловеческий.

И у каждого на затылке шевелились волосы от страха ивозбуждения. Мужчины хватались за оружие, распрямляли плечи и гордопосматривали по сторонам. Вот она, мечта любого мужчины – новые земли!

Вечерами у костра Гойтосир заводил поучительные беседы одревности рода, великих деяниях предков. Чех слушал внимательно, уважительно,Рус позевывал, если и слышал что, то сразу забывал, а горячий Лех однажды невыдержал:

– Да на кой нам все это?.. Мы сами – великие предки!..Если, конечно, выживем.

Усталый Чех вздрогнул, успел задремать, сказал сурово,скрывая смущение:

– Вообще-то не так важно, кем были наши деды. Куда важнее,кем будут наши внуки.

Слово старшего было весомым, как слиток небесного железа.Волхв умолк, но лицом и развернутыми плечами выражал несогласие. Спорить нестал, в походе важно единогласие даже в мелочах, но поход когда-то да кончится…

Чем дальше забирались к северу, тем холоднее становилсявоздух, хотя лето было еще в разгаре. Чаще встречались ручьи, мелкие реки.Четырежды речушки оказывались глубокими, приходилось искать мелкое. Переходиливброд, не замочив стремян и ступиц телег, но вода ухитрилась унести двух теляти зазевавшегося ребенка. Чех хмуро предупредил, что в следующий раз утопитвиновных в той же реке.

Он теперь ехал по большей части сам впереди. При нем обычнодержались двое-трое старших дружинников, теперь они звались боярами, Гойтосиртрусил следом на тихой лошадке, а Лех и Рус чаще занимались обозом. Тампостоянно случаются поломки, с отставшими остаются только кузнецы, плотники ишорники, но за их сохранность теперь отвечали Лех и Рус, пусть приучаются нетолько скакать очертя голову, рубить и бахвалиться подвигами, а бдят и оплемени, подводах, берегут скот, людей.

Рус, в отличие от Леха, не ярился, улыбался загадочно.В обозе ехала Ис, и он каждую ночь нырял в ее объятия. Днем она садилась вседло, общалась с Корнилом, тот тоже вроде бы изгой даже в своем племени,старый волхв общался с нею охотно, а к ночи Ис умело стреноживала коня ипускала пастись, благо травы здесь щекотали лошажьи брюха.

А Чех ехал впереди насупленный, синие глаза смотрелиисподлобья сурово и недоверчиво. Рус поглядывал на старшего брата с любовью ибоязливым почтением. Чех все знал и все умел…

Однажды ненадолго выбрался впереди обоза, насточертелоглотать пыль из-под колес, неспешно догонял дозор, где маячили широкие плечиЧеха, и вдруг непроизвольно поднял голову, вздрогнул. Небо, уже совсем былозастывшее на ночь, внезапно снова побагровело. Темно-сизая туча рассыпалась намелкие барашки, теперь все западное небо стало морем расплавленного металла. Понему плавали шлак, темная окалина, а само солнце исчезло, вместо него от темнойземли и через все багровое море поднимался огненный столб – красный, зримоплотный, раскаленный, пугающий.

Он ощутил, как мороз пробежал по спине. За спиной кто-то подстук копыт вскрикнул с испугом:

– Не к добру…

И тут же другие голоса: