— Ты же сам рассказывал об этой твоей выжженной земле. Своим же словам разве не противоречишь? — орчанка поймала себя на том, что ей почему-то нравится беседа.

Настолько, что даже песок под ногами раздражает много меньше.

— Выжженная земля — это инструмент. Средство, — тут же поправился хуман, явно под влиянием обычных назиданий Асем. — Не путай средства с целью. В данном случае мне показался более уместным другой инструмент: разделяй и властвуй.

— Вообще-то, у нас разные рода и жузы между собой тоже спорят, — неожиданно для себя призналась и Акмарал. — Могу припомнить достаточно много примеров, когда внутренние междоусобицы мешали даже защитить весь народ… — она осеклась: не всё стоит говорить чужакам. Пусть и таким. — Короче, я понимаю твои слова: хочешь настроить одних гномов против других, потому что у них разные цели и интересы? Так?

— Да.

— Уверен, что получится?

Вадим снова рассмеялся:

— Знаешь, есть притча. Отец умер, оставив трём дочерям виноградник. Сосед очень хотел купить этот виноградник себе, но дочери не ленились и работали. Урожаи были хорошими, потому они отказывались продавать.

— Не слыхала, — заинтересовалась орчанка. — В итоге что?

— Купил он тот виноградник. После того, как сделал сёстрам подарок.

— Какой? — кочевница напряглась, пытаясь сообразить ответ быстрее, чем товарищ его скажет.

— А он подарил им очень красивый, м-м-м… знак на золотой цепочке. Носить нужно на груди, поверх одежды. Когда дарил, сказал: «Вещь очень дорогая, пусть его носит самая красивая из вас!»

— Ух ты. И что, сёстры не смогли договориться?! — Акмарал почему-то принялась прикидывать ситуацию на себя, догадавшись о подоплеке истории.

— Не-а, — легко покачал головой Вадим. — Так и спорили. Работа стояла, урожаи сильно упали. Выгоднее стало продать. Это, конечно, только сказка, но в жизни бывает и не так. Поверь.

— А ты не слишком ли рисковал в той обстановке? — мягкий упрек снова сорвался с её губ сам по себе.

Хорошо ещё, что сдержалась и не добавила: не только себя подвергал опасности.

— Я ошибся, — напомнил товарищ. — Пару раз здорово ошибся с самого начала. Дальнейшие действия — исправление тех ошибок.

— Знаешь, ты очень сильный мужчина, — решив быть откровенной, орчанка не стала сдерживаться.

— Почему?

— Мог убить их всех, я это сейчас по тебе вижу. Не уступал трудностям. Хотя и очень боялся, всё в конце концов сделал как надо.

— Ты и это чувствовала, что боялся? — заинтересовался человек. — Как? Мы же с тобой даже не видели друг друга.

— Ткань их шатра совсем тонкая и тряпичная, не кожа же, — пожала плечами кочевница. — Запахи хорошо проходят. Я, кстати, тоже боялась. Когда страшно, все чувства обостряются. — Она коснулась пальцами локтя идущего впереди человека. — Ты очень сильный мужчина. Спасибо тебе за всё, что ты для нас делаешь.

— Тупой я мужчина, если откровенно. Там, откуда я родом, такая ситуация считается недопустимой, — нисколько не удручаясь, отмахнулся товарищ. — Но спасибо на добром слове. Приятно.

— О чём сейчас ещё хотел сказать, но не договорил? — Акмарал, не справляясь с нахлынувшими эмоциями, уверенно попирала кое-какие правила этикета.

С другой стороны, именно с этим спутником канонами можно было и не заморачиваться.

— В моей армии, при разборе этой ситуации, меня бы очень строго наказали, — опять неожиданно для себя (ей было слышно) признался человек. — Достаточно чувствительно наказали бы.

— А смеяться над собой в такие моменты — у вас тоже считается за слабость? — она уловила кое-что ещё в его интонациях.

— Мы говорим, это чувство юмора. Одна из защитных реакций психики. М-м-м, одной из частей души по-вашему.

— Ладно, хватит слов. Я тебе очень благодарна, что бы там ни было. Всё хорошо, что хорошо заканчивается. — Орчанка подхватила человека под локоть, пробежавшись кончиками пальцев по мягкой ткани его одежды.

Идти по песку стало неожиданно легче.

— Видели бы меня сейчас орки, — вполголоса заметила она самой себе, ни к кому не обращаясь.

Хуман озадаченно покосился на её ладонь поверх своего предплечья:

— А у вас разве незамужняя девушка имеет право касаться мужчины?

— Нет, — легко ответила она. — Если не нравится, можешь звать на помощь. Прямо сейчас.

Человек ничего не сказал, но его сердце забилось сильнее.

— Если хочешь что-то скрыть от орчанки, научись переставать пахнуть, — хихикнула Акмарал, сжимая пальцы на его руке сильнее.

— Если хочешь что-то скрыть от орчанки, научись переставать пахнуть, — веселится Акмарал, сжимая пальцы на моей руке сильнее.

— Ты сейчас не перебарщиваешь? — интересуюсь деликатно, имея ввиду её ладони.

Такой тактильный контакт явно выходит за рамки здешних приличий, если я хоть чуть-чуть разобрался в местном этикете.

Стараюсь при этом не сильно дергаться на ходу, чтобы не разбудить ребёнка (уж больно он гораздо орать, когда не спит).

— Если бы ты был из моего народа. Если бы я относилась к тебе не так, как отношусь сейчас. Если бы старые правила имели смысл, — она почти незаметно вздыхает. — Если бы сейчас были свидетели того, как мы с тобой идём. Слишком много если!

— Договаривай.

— Ты тоже начал чувствовать запахи?! — спутница загорается нездоровым энтузиазмом, чуть ли не подпрыгивая. — Как я сейчас для тебя пахну? Что изменилось в твоих ощущениях?

— Нет, до вашего обоняния мне ещё очень далеко, — спешу остудить её пыл. — Уж во всяком случае, детектором лжи, как вы, работать не смогу.

— Что значит это слово? Это ваша машина, которая отличает правду от вранья разумного? — на удивление быстро схватывает суть спутница.

Пальцы её, что интересно, никуда с моего предплечья при этом не деваются.

— Да.

— А как она работает? — похоже, дочь степей отчего-то неожиданного вошла в состояние эйфории и так в нём и осталась.

Занятно.

— Я не мастер по этим машинам, — качаю головой. — Знаю только, что они есть. Насколько понимаю, общий принцип таков: она измеряет биение сердца и выделения сквозь кожу — пот, что там ещё появляется через поры. По составу жидкостей тела уже фиксирует достоверность сказанного тобой.

— Интерееесно, — кочевница прижимается ко мне на ходу, причём далеко не ординарными частями тела.

Хм. Её действия откровенны, но пока не до конца понятны. Очень контрастируют с тем, что говорила Асем.

— Ты, вернее орки, анализируете то же самое — но только через обоняние, — продолжаю спич. — Кстати, наша машина может и ошибаться, говорят. А у Асем я, если что, никогда не видел, чтобы она допускала возможность неточного суждения по запаху.