У ночи на Аляске есть большое преимущество по сравнению с нашими ночами в июне. Хотя у нас темнеет в этот период поздно, а светает рано. а здесь круглые сутки светло, все еще длится полярный день. Первыми вышли тропящие, двое Саш и Степан. Они тяжело гружеными санями пробивают остальным дорогу. Из-за плохой погоды не покидал никто из всех команд, присутствующих на высоте 3400. Они шли по целине по колено в снегу, мы следом, каждый в своей связке. Перед самым выходом было принято решение, чтобы идти парными связками.

Ветер, потеряв силу, выдувал нам в спину свои слабые остатки, как бы провожая нас в ночь, которая отличается от дня тем, что на небе нет солнца. Постепенно стал крепчать мороз, который перенял эстафету у снега и ветра. Он бодрил нас и не давал застаиваться во время отдыха сразу же пробираясь своими холодными, острыми пальцами, к разгоряченному ходьбой телу. Тропящие менялись через каждые двадцать-тридцать минут. Глубокий снег и тяжелые сани быстро отбирали силы у идущего первым. Начиналась процедура замены лидера. Он отходил на шаг в сторону от еле угадываемой тропы, отцеплялся от страховки. Затем не торопясь, доставал пуховик, и как человек, которому некуда спешить, медленно одевал его. Тот, кто шел вторым, делал эту же процедуру, но в обратном порядке, медленно снимал свой пуховик, как бы оттягивая время, не решаясь занять, трудную роль лидера. Он знал, что минут через семь-десять ему станет тепло и без пуховика, через пятнадцать-двадцать станет очень жарко, а через полчаса он выбьется из сил. И также отойдет на шаг в сторону, не торопясь достанет свой пуховик, предвкушая, что около часа ему будет идти сравнительно легко.

Бывшая тропа едва угадывалась по вешкам с флажками, которые ставят рейнджеры. Но видны лишь самые макушки, все засыпал выпавший накануне снег. Вешки указывают нам дорогу к ледовому аэродрому. Мы не решили заранее пройти весь маршрут или половину. Оставили принятие решения до большого отдыха на средине пути. Вот впереди идущие предупреждают нас о трещине. Ее не видно, выпавший снег замаскировал ее. Подходим мы с Борисом. Он идет немного позади меня, поэтому я начинаю искать трещину лыжной палкой. Раз за разом она упирается в жесткий наст под рыхлым снегом и неожиданно проваливается! Внутри у меня все сжалось – испугался. Рядом с тем местом где провалилась моя палка, увидел отверстие от другой пали, нужно было внимательно смотреть, тогда бы не испугался. Показываю Борису, где трещина, и мы аккуратно проходим ее. Мне трещины не так страшны, как Борису, ведь у меня площадь опоры большая, а кто без лыж, для них ситуация опаснее. Поэтому для безопасности мы шли в связках…

Время четыре часа утра. приближаемся к ущелью. Предстоит крутой спуск. Борис поддерживает меня, чтобы я не умчался вниз сломя голову. Ущелье заполнено туманом и напоминает огромную чашу, заполненную горячей водой, от которой поднимается пар. Тропящие провели замену лидера. Вот уже первый шагнул в туман и стал растворяться в нем, за ним второй, третий… И вот уже еле различима фигура Анатолия с рюкзаком, похожим на медведя, взгромоздившегося на его спину, совсем тает в тумане. Настала и наша очередь окунуться в эту туманную купель. Это, наверное, влага от выпавшего накануне снега собралась здесь, в низине. Становится страшновато. Видимость пять-семь метров. Как бы не сбиться с тропы. Трещины, которых здесь в изобилии, лениво и хищно поджидают своих жертв – неосторожных альпинистов, словно ждут, когда кто-нибудь нарушит технику безопасности или попросту собьется с тропы. Вот показалась первая вешка уже здесь, в тумане. Немного отлегло. Может, это мне, как новичку, кажется, что невозможно отыскать тропу, а для опытных – это рядовая ситуация? Проходим еще несколько вешек, они расставлены примерно метров через сорок-пятьдесят, туман неожиданно расступается. Внизу ровное поле, в конце его наши тропящие, к ним приближаются Игорь с Анатолием. Туман прошли благополучно. Ух!..

Порозовели вершины гор, это встало солнце. Мороз на рассвете не окреп, наверное, пощадил нас, а может мы, разгоряченные ходьбой, не заметили этого. Благополучно добрались до намеченного места, где к нашему с Борисом приходу стояла «зима». Попили чаю, немного отдохнули и сообща приняли решение двигаться дальше, до конечной точки – ледового аэродрома. До которого осталось примерно семь – девять километров.

Этот заключительный отрезок пути начинался с трещины. Она находилась в небольшом углублении, была шириной не более полуметра. Останавливаюсь и пытаюсь понять, крепкие ли у нее края. Подошел Степан. Я попросил его помочь перебраться на другую сторону, но он, извинившись, что не сможет помочь, перебрался в стороне от тропы и пошел дальше. Мне сразу же вспомнилось его печальное знакомство с трещиной на пике Ленина, и я постарался его понять. Потихоньку спустился к трещине, встал над ней. Дна не видно. Оглянулся назад, Агафонов стоял возле своей поклажи как бы прикидывая, дотащит или нет. Больше никого не было видно, они были еще в палатке. Немного сдал назад, резко толкнулся палками, хотел проскочить трещину и выбраться наверх. Попытка оказалась неудачной, пришлось повторить. Со второго раза выбрался на тропу и пошел вперед. Местность не узнаю, как будто иду здесь впервые. По моим воспоминаниям, от лагеря на аэродроме мы спустились вниз и шли по ровной местности до первого промежуточного лагеря. Только перед самым лагерем был небольшой подъем, значит, сейчас должен быть спуск. Но его почему-то не было, а было ровное поле, испещренное трещинами. Они пролегали в основном слева и справа от тропы, но некоторые пересекали ее, создавая определенные трудности.

Впереди появился овраг, а слева от него воронкообразное углубление. От усталости движения рук были не очень уверенными, и мне приходилось очень осторожно преодолевать этот опасный участок. Выбравшись из оврага, решил набрать прежний темп движения, но усталость брала свое. Мне пришлось все чаще и чаще останавливаться для отдыха. Особенно трудно было там, где тропа шла вдоль по склону. Приходилось ехать с наклоном то в одну, то в другую сторону. На таких участках больше нагрузки шло на ту руку, которая была внизу. После большого отдыха, когда приняли решение двигаться дальше, прошло почти два часа. Решил отдохнуть минут десять, но через пару минут понял, что засыпаю. Пришлось отказаться от отдыха, иначе парням придется тащить меня точно так же, как они тащат груженые сани.

Тропа повернула влево, в новое ущелье. Внимательно вглядываюсь вперед, по сторонам, но увы, по-прежнему не узнаю местность и не могу определить, далеко ли до конечной точки. Оглянулся назад. Меня догоняли трое или четверо парней с большими санями. Значит, наши. Наверное, я сильно сбавил темп своего движения, но добавить, как ни старался, уже не смог. Слева от меня сошла небольшая лавина, нормальное явление для этих мест. Помню, после прилета на ледник с нами были оператор и корреспондент с НТВ. Оператор снял на камеру сходящую лавину. Я тогда подумал: «Вот возьмут, сделают монтаж, засунут нас под лавину. Родные увидят и будут переживать». Опять зашумело. Понял голову, огляделся: лавины нет. Но шум я отчетливо слышу. Решил, что лавина сошла по другую от меня сторону горы. Сделав несколько медленных глубоких вдохов пошел дальше. впереди справа увидел оранжевые и черные шары. «Опять трещины, – подумал я, – и, наверное, очень опасные, раз так четко отмечены». Но тут меня опять отвлек шум, похожий на лавину, и я понял, что слышу этот шум давно, с поворота в это ущелье. Вдоль тропы слева и справа встречаются небольшие отверстия. Наверное, кто-то ходил здесь и проваливался в замаскированные трещины, вот и наделали эти дыры. Осмотрев горы уже в который раз, стал внимательно прислушиваться и понял, это подо мною шумит река! Глубоко внизу, под толщей снега и льда, течет река. А через эти отверстия звук вырывается наружу. Навстречу мне шли трое в связке и налегке. Я не сразу догадался, что они отрабатывают движение в связке. Значит рядом аэродром! Оранжевые и черные шары – это не обозначение очень опасных участков, а взлетно – посадочной полосы для самолетов. ДОШЕЛ! Слава Богу!.. Добрался…