Когда проходили первые десять веревок, на встречу спускались наши знакомые Мартин, Жоан, Риккардо. Первые двое были сильно подавлены и вызывали сочувствие, а Риккардо выглядел нормально. Взойти на вершину они не смогли.

Пока моя вестибулярка работает хорошо, вот только руки ноют и пульс 120 ударов в минуту. Толи не восстановился еще, толи высота так действует. Вспомнил о камнях, на которые мы наезжали. Когда проходили самый крутой участок, то один раз мы крепко сели. Я тяну рычаг, Борис помогает мне, чтобы сдвинуть меня с этого камня, но не тут-то было. Сани немного подаются вперед, а лыжи тем временем изгибаются коромыслом и остаются на месте, словно прибиты гвоздями. Кое-как Борис оттащил меня в сторону от этих камней. В дальнейшем я стал заранее просить Бориса отодвигать сани, если впереди были камни. Очень хочется пить, почти постоянно. Вот что по этому поводу сообщают люди бывалые. Это нужно знать и быть готовым к подобным обстоятельствам.

Из брошюры «Альпинизм в Национальном Парке и заповеднике Денали»: «…обезвоживание и усталость. Обезвоживание представляется серьезной опасностью в условиях высоты, обезвоживание может усложнить протекание любой болезни или травмы и затруднить процесс выздоровления. Оно напрямую способствует обморожению, сжимая кровеносные сосуды рук и ног. Альпинисты обычно не получают достаточного количества жидкости на высоте выше 4000 метров. Если вы планируете провести хотя бы одну ночь на высоте 5000 метров и не имеете по крайней мере недельного запаса горючего, то вы играете с огнем. Это горючее должно расходоваться с таким расчетом, чтобы каждый получал по меньшей мере по три литра жидкости каждый день. Бутылки с водой должны наполняться как можно чаще и храниться в спальных мешках ночью. чтобы не замерзали.

Усталость. В значительной мере Мак-Кинли представляет проблему с точки зрения логического мышления и погоды. Альпинисты полагают, что они должны максимально использовать хорошую погоду, даже если это потребует максимального физического и эмоционального напряжения некоторых или всех участников. Если непогода застанет их в таком состоянии, может произойти трагедия. Альпинисты должны поддерживать физиологический запас прочности в условиях усталости и холода также как они это делают в отношении пищи и горючего».

13 июня. Спал плохо, встал в половине одиннадцатого. Только уснул, пришел Док со своим обследованием. Разбудил меня, и после этого я долго не мог заснуть, спал урывками. Наверное, высота сказывается. Думаю об Агафонове. Судя по его высказываниям, получается, (только в плане этой экспедиции) что, он согласен делать тот объем работы, который ему поручили, за который он отвечает. А остальное его не касается. Сделав свое, он не согласен взяться за другую работу, работа на коллектив его не привлекает.

День, как и обещали рейнджеры, хороший. Если бы не сорвался наш первоначальный план восхождения, то сегодняшним днем мы пошли бы на вершину. Но, что ни делается, все к лучшему. Значит, нас ждет погода еще лучше. Сушим вещи, готовимся на высоту 5900. Олег встречает иностранных альпинистов, тех, кто идет с вершины. Поздравляет их, расспрашивает о самочувствии и про обстановку на вершине. Один из альпинистов сказал, что ничего хорошего там нет: поднялся на вершину, там стошнило – и вот вернулся обратно. Вот так вершина, вот так радость победы…

С Борисом стало происходить что-то странное, раньше за ним такого не замечал. Он помазал пальцы мазью, и положил тюбик в карман палатки. Вечером увидал у меня мазь и просит помазать. Я ему говорю, что у тебя есть своя мазь. А он мне на полном серьезе заявляет, что ему вообще не выдали. Я заподозрил его в том, что он решил экономить свою мазь, молча достал из кармана с его стороны его тюбик и отдал ему. Он сильно удивился, когда услышал, что это его мазь. Тогда я начал понимать, что у него «горняшка». Он забывает самые простые элементарные вещи. Мне стало легче. Согласитесь, тяжело находиться рядом с человеком, с которым уже более полутора месяцев живешь, трудишься бок о бок, и вдруг начинаешь подозревать его в укрывательстве. А может это у меня тоже «горняшка» в чрезмерной подозрительности проявляется? Борису, конечно же, легче не стало от того, что я нашел его мазь. Думаю, ему полегчает, как спустимся на высоту 4200. Во всяком случае, там я за ним такого не замечал.

Я впервые поднялся до такой высоты. И, пока находимся в покое, даже не замечаю, что нахожусь так высоко над уровнем моря. Завтра новый день, и нас ждет новая высота – меня и Игоря. После обеда парни пришли сверху. Они проверили лагерь на высоте 5900 и перила, которые ведут к вершине. Там все в порядке, лагерь готов нас принять, дело за нами. Два Саши – Агафонов и Губаев и Макс нарушили ими самими же слово и сходили на вершину. Не смогли удержаться от соблазна. Как-то в разговоре со мной в лагере на 4200, Агафонов и Губаев говорили, что целый месяц таскают грузы не просто из-за восхождения, а им интересно взаимодействовать с нами. Ведь они впервые работают с инвалидами и даже не представляли, как мы вообще можем подниматься в гору. На этот план у них было большое сомнение. Но в процессе подъема, они убедились в наших возможностях, и сейчас у них нет сомнения по поводу нашей экспедиции. А слово все-таки они нарушили.

14 июня. Агафонов разбудил меня своим криком в пять часов утра. Он пришел к Олегу и стал ему высказывать, что погода плохая, очень сильный ветер, и вершину не видно. «Принимай решение: либо ты берешь на себя ответственность за всех, либо идем вниз» – закончил он свою тираду. Олег ответил, что еще есть время, ведь выход назначен на десять часов утра. У меня сразу же пропал сон, и стал молиться, чтобы Господь дал хорошую погоду, и мы пошли бы в верхний лагерь. Не знаю, о чем говорил Олег с Матвеем, но выход на верх был объявлен, как и договаривались, в десять часов. Погода продолжала нас испытывать, крепкий мороз и небольшой ветерок трепали нам нервы. Поближе к назначенному времени я вышел и стал пристегиваться к саням, но до конца застегнуться не смог, замерзли руки. Пришлось попросить Витька, чтобы он помог. На палках вышли из лагеря к провешенным веревкам. Пока дошел до них, согрелся, вроде бы не так уж и холодно, как показалось сразу.

Мы пошли опять новым маршрутом. Все ходят траверсом по склону Кассина до скального гребня, и по нему идут наверх. Во-первых, траверсом идти очень трудно, во-вторых, так длиннее, в-третьих, по гребню мы не сможем идти на санях из-за каменных выступов. Поэтому идем в лоб на высоту 5900. Две первые веревки Витек мне помогал, потом переключился только на свою работу. Прошли крутой участок и вышли на пологое место. Сил практически не осталось. Может, я рано расслабился? Был момент, когда резко захотелось все бросить, ни о чем не думать, ни о чем не переживать, оказаться дома и знать, что тебе никуда не нужно идти. С усилием разогнал эти подленькие мыслишки, чтобы не тешить себя пустыми надеждами. Олег, видя мое подваленное состояние решил подбодрить: «Совсем рядом, за этим вот бугорком будет виден лагерь». Я ему говорю: «Нуда, давай рассказывай, я дойду до бугра, а там трамвай, который довезет меня до палатки. Хоть и видно будет, а топать-то самому придется». Он засмеялся: «Раз шутишь, значит, не совсем устал, дойти сможешь».