– Ну, Хайнц, ты настроен помогать нам сегодня?

– За всю жизнь я еще ни разу не пренебрег своими обязанностями.

– Только что звонил Онно, его помощник Хорст подхватил грипп. Он спрашивал, не согласишься ли ты быть у него на подхвате?

– Сначала мне нужно позавтракать.

Марлен вопросительно посмотрела на меня. Я сделала ей знак и встала, она прошла за мной в кухню.

– Мама сегодня ложится в больницу, завтра утром у нее операция. Он волнуется и поэтому в довольно плохом настроении. Так будет до завтрашнего обеда, вероятно, он отвлечется.

– Эй, у меня для него полно работы. Онно действительно нужна помощь, и сегодня приезжают новые постояльцы. Семья с двумя маленькими детьми и господин, путешествующий в одиночестве. Хайнц мог бы забрать из порта семью.

– Скажи ему это. У мужчины должно быть дело.

Через час я разгружала первую посудомоечную машину. Папа со страданием на лице побрел в пивную. Он даже не съел яйцо. Его завтрак составила всего половина булочки, а тот факт, что он намазал ее «Нутеллой», открыл мне глаза на его отчаянное состояние. Я решила чуть позже позвонить сестре. Инес должна была отвезти маму в больницу, я только не знала точно, во сколько именно.

В столовой все еще сидели две пары и, разумеется, фрау Вайдеманн-Цапек вкупе с подругой Клюпперсберг. Обнаружив меня, они оживленно мне замахали.

– Доброе утро, милая Кристина, не могли бы вы принести еще чая? Ах, а где же ваш дорогой отец?

Я попыталась улыбнуться и пожала плечами:

– Даже не знаю, где он сейчас. Но уверена, еще появится.

Мне было интересно, насколько у них хватит терпения. Еды здесь в любом случае в избытке. И его не достанут.

Повернувшись, я увидела у двери в зал Гезу, нагруженную постельным бельем.

– Кристина, новый гость уже здесь. Не можешь подойти на ресепшен? Марлен ушла в пивную.

– Иду.

Я кивнула папиным поклонницам и побежала к стойке регистрации. Еще не было девяти, почему он приехал так рано? Старческая бессонница, вероятно, еще один одинокий пенсионер, который впишется четвертым в трио Онно, Калли и папы. Или станет новой дичью для того веселого дуэта, что сейчас завтракает.

Я бедром налетела на дверь и выругалась. Потом увидела нового гостя в профиль и проглотила концовку. Рассердилась на свою старую футболку в черно-розовую полоску и не слишком тщательный макияж, понадеялась, что папа не появится именно сейчас, и слегка покраснела. И все это одновременно. Умопомрачительный типаж. Я вдруг поняла, кто является героем моего романа. А в этой дребедени про любовь с первого взгляда что-то есть. Я вспотела. И на подкашивающихся ногах обошла его кругом, пока не оказалась за стойкой, откуда и уставилась на незнакомца во все глаза. К сожалению, куда-то пропал голос. И мозги. Я почувствовала себя полной идиоткой. Он посмотрел на меня карими оленьими глазами и произнес глубоким бархатным голосом:

– Доброе утро, меня зовут Йоханн Тисс, я бронировал комнату.

– Да. Очень рано… сейчас, – просипела я, откашливаясь и безуспешно вспоминая, как надо строить предложения. – Ээммм… привет… Я имею в виду – добро пожаловать. Ага, ключ…

Нырнув под стойку, я присела на корточки, делая вид, будто ищу ключ. И укусила себя за коленку, надеясь, что это поможет.

Йоханн Тисс перегнулся через стойку, с интересом наблюдая за моими упражнениями. Я медленно выпрямилась, пытаясь сохранить достоинство, и на секунду прикрыла глаза. Он был великолепен. И я все это прошляпила. Он, наверное, спрашивает себя, как в таком милом пансионе может работать столь бестолковый персонал, расхаживающий в полосатых футболках с красными шортами. И я вспомнила, что так и не нашла пемзу. И тут произошло чудо: он протянул мне руку. Прежде чем я с блаженным видом вложила в его ладонь свою – в голове у меня гремел симфонический оркестр, – он сказал:

– Могу я получить свой ключ? Добирался всю ночь и очень устал.

Меня спасла Марлен, вдруг возникшая рядом.

– Доброе утро. Господин Тисс, верно? – Она подала ему руку. – У вас комната номер девять, на втором этаже, с видом на море. Кристина, прости, я забрала с собой план размещения. Вот ваш ключ, желаю вам приятного отдыха.

С улыбкой он поднял чемодан и направился к лестнице. Марлен ткнула меня в бок:

– Да что с тобой? Ты что, в шоке?

– Марлен, я вела себя как душевнобольная.

– Именно. Так ты и выглядишь. Что такое?

– Понятия не имею. Может, любовь с первого взгляда?

Марлен приложила руку к моему лбу:

– Ты что, наглоталась чего-нибудь?

– Я укусила себя за коленку, и он это видел.

Марлен была окончательно сбита с толку.

– Послушай, наверное, все это непросто – ранний подъем, Хайнц, колено твоей матери, но ведь это не причина, чтобы слетать с катушек. Знаешь что? Возьми мой велосипед, поезжай на «Белую дюну» и окунись в море. А я здесь все закончу.

Когда я, погруженная в свои мысли, стояла перед грудой велосипедов, из пивной вернулся отец. Увидев меня, он помахал рукой, подошел и изучающе уставился.

– Ну?

– Ну?

– Что ты тут делаешь?

– Хочу взять велосипед Марлен и поехать на пляж.

– Купаться?

– Да.

– Можно мне с тобой?

– А кто будет помогать Онно?

– Калли.

– А у тебя есть велосипед?

– Калли одолжил мне свой новый. Тот вчерашний был старый.

– Ну хорошо.

– Тогда поехали.

К. Фробёсс

Через десять минут мы катили вдоль курортов и клиник к восточным пляжам. Мы ехали молча, я думала то о своем позоре на стойке регистрации, то о маме, папа тоже безмолвствовал.

Через долгих полчаса мы добрались до входа на пляж «Белая дюна». Поставив велосипеды Марлен и Калли рядом, мы пристегнули их одним замком. Уже будучи в дюнах, когда впереди показался берег, мы оба кое-что вспомнили.

– Ты положила мои плавки? – посмотрел на меня папа.

– Нет. А ты мой купальный костюм?

Он покачал головой и вздохнул:

– Это Нордерней. Они здесь все одеты. Боже, как это по-мещански!.. И что теперь?

Я пошла назад к велосипедам.

– Мы можем проехать дальше, через два километра нудистский пляж. Или останемся здесь с риском получить предупреждение за оскорбление общественной нравственности.

– Какое тут может быть оскорбление? Я еще очень даже в форме. Я бы даже сказал, что те две дамы из пансиона наверняка порадовались бы моему внешнему виду.