– Лев Михайлович, это для вас, – улыбаясь, сказал нарком и передал магнит Галлеру. – А вам-то он зачем?

– Мы используем корпуса этих торпед в качестве транспортера боевых пловцов и буксировщика зарядов. От качества двигателей зависит расход энергии, а соответственно дальность хода, так как полную скорость мы использовать не можем. – Я вытащил фотографии и наброски нескольких буксировщиков, вспомнив, что адмирал их еще не видел.

– С этим понятно, но что с базами? Как будете их искать и уничтожать?

– Нам потребуется гидролокатор, сонар, как их называют англичане, и сантиметровый радиолокатор.

– Они у них в сикрет-листе.

– Ну, тогда хрен им, а не подводный транспортер для боевых пловцов. Пусть сами ковыряются, копируют у немцев, тогда как у нас торпеда значительно лучше. – Это полностью соответствовало действительности, так как наш двигатель был биротативным, и один работал на два винта, вращающихся в разные стороны. – А продолжая тему о возможных действиях немецкого флота, нам потребуется десантный батальон, эсминец, пара тральцов и пара «мошек». Разведку будем вести мы, обездвиживать имеющиеся немецкие плавсредства, а десантники будут зачищать места строительства. Неплохо было бы посадить их на LCT, большой десантный корабль, которые я видел в Ливерпуле.

– Да где же мы все это возьмем? – спросил нарком.

– Можем купить, а можем получить по ленд-лизу.

Не откладывая дело в долгий ящик, связались с союзниками, я заранее настроил наркома обратиться к американцам, а не к англичанам, так как понимал, чью малину обгадил. Все упиралось в «Факел», а он был задуман нагличанами. «Боров» носился с этой идеей, как дурень со ступой, не знал, как ему это обыграть. Его совершенно не интересовало положение на советско-германском фронте. Москву удержали? Из войны не вышли? Вот и чудненько! А нам требуется наказать бывшего союзника, который перемирие с немцами объявил, отобрать у него его африканские колонии. Американцы в этом отношении действовали чуточку честнее, и не так забывали, первое время, про дух антигитлеровской коалиции. Шесть «МОшек» достраивались на будущем «Севмаше», и, хотя кроме пассивных гидрофонов на них ничего не было, а мне хотелось, чтобы они имели сонар и бомбометы (бомбомет дает возможность бомбить на малых глубинах), пришлось скрепя сердце согласиться с наркомом, что просить охотники по ленд-лизу не будем.

Однако ситуацию Кузнецов не учел. Он обмолвился о том, что поставку кораблей просит кап-два Станкявичус, а Левитан только объявил поутру, что гавань в Ка-фьорде атаковали моряки под моим командованием, Бовэн или Боэн, военно-морской атташе из США, присутствовал в Москве и одним из обязательных условий поставил нашу с ним личную встречу. В декабре я для него был просто одним из демонстраторов, тем более что тогда я военно-морскую форму еще не носил. «Торгаш». Но объемы поставок спасательных средств на флоты росли, как на дрожжах, заводы СССР не очень справлялись с резко возросшим спросом на эти изделия. В общем, «бог велел делиться». Им требовалось соглашение со мной и передача прав на производство на других заводах. Я прекрасно понимал неподъемность для советской промышленности того времени задачи снабжения всего флота мира спассредствами. Требовалось урегулировать финансовые требования и решить задачу миром и деньгами. Привлекли «специалистов» из «Инторга», в общем, евреи между собой договорились. А в состав конвоя PQ-16, в его ближнее прикрытие, включили все требующиеся для моего отряда корабли. Только бы дошли! Причем это было заранее оговорено, мне на «23-ю» с ними шли Torpedo Data Center, РЛС «Dekka», копия английского новейшего сонара Asdic 2400, новый перископ с вертикальным дальномером и много чего интересного. Все это еще требовалось установить на лодку, а времени не было, от слова «совсем», поэтому решили с Галлером ставить на переоборудование вторую лодку, «тройку», у которой практически вышла из строя аккумуляторная батарея, поэтому ее выход в море задробили, направили ее на «Севмаш». Но вступит она в строй не ранее сентября. (Чуть позднее этот приказ был отменен, и лодка переоборудовалась по другому проекту, а аккумуляторную батарею ей доставили из Ленинграда, с «К-53».) После окончания переговоров с американцами 9 мая 1942 года я прилетел в Грязную, где окончательно поругался с Головко. Нас перевели в Беломорскую флотилию, так сказать, «с глаз долой, из сердца вон». Адмирала можно было понять! По его словам, я «украл у него», он так и сказал, две лодки, три аккумуляторные батареи, толкового командира, занял на четыре месяца док, а проводил операцию Главный штаб ВМФ, а не Северный флот. Немцы перебросили на «его» участок 11 подводных лодок и пять эсминцев, не считая «ягеров» и сторожевиков, а идущее от союзников пополнение опять-таки забираю я, и буду использовать его на участке, за который отвечает Беломорская флотилия! А топливо и снабжение буду брать у него! Так дело не пойдет! И ведь у него это получилось! Он сумел нас сбагрить Степанову! Своя рука владыка! Флотилия официально входила в Северный флот, а фактически была совершенно отдельным соединением. По званию и возрасту вице-адмирал Степанов был старше и опытнее Головко. Он – профессиональный и потомственный морской офицер, закончил морской кадетский и Морской корпуса. Торпедист, как и его отец. На флоте с 1908 года. До войны был начальником Военно-морской академии имени К. Е. Ворошилова и по совместительству начальником Военно-морской инженерно-технической академии. Так что перейти под его начало я почел за честь и отбыл представляться в Архангельск. К тому времени Степанов перенес штаб флотилии из Молотовска туда. Прилетев в Архару, сразу встретил там и Галлера, втроем обговорили этапы дальнейшей модернизации лодки. Степанов и Задорожный, директор «402-го» завода, предложили использовать «блочный метод модернизации». Лодка будет приходить на короткое время, чтобы ей заменили ту или иную часть корпуса или оборудования, предварительно изготовленную на заводе. Предложение толковое, и позволяло сэкономить кучу времени, ведь противник ждать не будет. 29 мая я вылетел обратно в Грязную, так как туда подходил долгожданный конвой с «моими» кораблями.

– Купе, я – десятый! Прибыли для сопровождения.

– Вас вижу, почему трое?

– Аллисону скажите спасибо.

– Понял, запросите поддержку!

– Ожидаем. Запрос послан.

Утро было испорчено внезапным приездом «брата Кузи», генерал-майора Александра Кузнецова. Тот устроил разнос за техсостояние машин. Без моторов стояла добрая половина полка. Рекламация, посланная в управление ленд-лизом в Исландию, пока результатов не дала. Двигатели перегревались по маслу и клинили. Виной была соль, попавшая в маслорадиаторы при транспортировке. Припой «поплыл», дав липкую вязкую закись, вымыть которую из радиаторов не удавалось. Вот и сейчас у Кухаренко пошел перегрев по маслу, и он был вынужден повернуть назад в Ваенгу. А тут еще «брат Кузя» прицепился:

– Почему в старых спасжилетах? Быстро переодеться!

Пришлось напяливать вонючие красные «гандоны» или «литовки», как «ласково» называли в частях морской авиации дюпреновые спасательные костюмы системы Станкявичуса. И так после боя гимнастерки хоть выжимай, а тут сверху на нее этот презерватив нацепили, который пот не впитывает. Теперь после вылета и галифе стирать и сушить приходится.