— Дайте мне пирожки.

— Какие?

— Три с картошкой и сосиску в тесте!

Девчонка, по виду чуть младше меня, быстро кивает — наверняка она рада, что посетитель заберёт залежалый товар, который, в скором времени должен испортиться, и быстро начинает сгребать в пакет выпечку.

— В сухомятку есть будете?

— Вы правы. Давайте ещё бутылку молока!

Кассирша лениво кивает и, окинув меня обеспокоенным взглядом, принимается упаковывать товары в пакет. Я наблюдаю за её поспешными движениями и улавливаю симпатичное обручальное колечко на безымянном пальце. Значит, эта деревенская нимфа замужем, и, судя по всему, торопится к мужу и детям. Надо бы её расспросить, у кого можно снять комнату или дом, хотя бы на первое время.

— У вас деньги-то есть?

Девушка окидывает мой внешний облик меркантильным взглядом, явно в уме подсчитывая стоимость моей одежды. И, судя по всему, он не вызвал у неё большого доверия. Конечно же, кассирша просто не знает, что только сумочка, небрежно висящая у меня на плече, стоит почти триста тысяч.

— Да. А карточки вы не принимаете?

— Отчего же? Мы ж не при Союзе живём, у нас сейчас всё есть, как в Москве.

Хмыкаю.

Вот только магазинчик, как и внешний облик этой нимфы явно принадлежит ещё тому времени.

Сую руку в карман, отчаянно пытаясь нащупать пластиковый прямоугольник, и судорожно понимаю, что банковская карточка испарилась без следа. На всякий случай я обшарила всю сумку, и даже вытряхнула её скудное содержимое на прилавок — карточка испарилась, как будто её и не было.

А вместе с ней и все мои деньги.

Волна жара поднимается изнутри, и я вся краснею, как перезрелый помидор — никогда ещё мне не доводилось бывать в такой ситуации. Но хуже всего не это, а то, что это были мои последние средства.

Кассирша, с ухмылкой наблюдающая за моими поисками, зло поглядывает на часы, бросая на меня уничтожающие взгляды.

— Что, денег нет?

— Карточку потеряла, кажется.

Сглатываю вязкую слюну, понимая, что теперь моё будущее видится мне всё безрадостнее. На те десять тысяч, которые успела снять в банкомате, я смогу прожить от силы, неделю. И это с учётом того, что мне надо где-то жить.

О, Боже.

Как же так вышло? Её вытащил у меня из кармана какой-нибудь воришка, или я сама её обронила, пока бежала на электричку? Нет ответа на этот вопрос, да мне её и не найти уже.

— Ну-ну, все так говорят. Давай, проваливай отсюда!

— Возьмите, у меня есть наличные деньги.

Протягиваю кассирше тысячную купюру из кошелька, горестно вздыхая. Крашеная блондинка быстрее молнии хватает ассигнацию, кривя губки, и я понимаю, что здесь каждый — сам за себя.

Что я теперь буду делать?

И куда мне идти?

— Ну вот, так бы сразу. А то карточку она потеряла!

— Но это правда. Я положила её в правый карман, потому что…

— Да мне всё равно. Ну всё, я закрываться буду, уходите.

Девушка решительно открывает передо мной дверь и я понимаю, что выхода у меня нет — без денег я вряд ли смогу долго скрываться от Даниила. Никаких знакомых, которые бы смогли мне помочь деньгами или приютить у себя, у меня нет, а единственная подруга теперь спит в моей кровати с моим мужем.

Финита ля комедия.

Марина

*****

Сканирую недовольную продавщицу усталым взглядом, понимая, что солнце неумолимо прячется за горизонт. Скоро стемнеет, и я останусь совсем одна, на улице в Богом забытой деревушке. Даниилу даже не нужно будет стараться, чтобы разводиться со мной — я просто умру тут от страха и холода, ведь никогда в своей жизни мне не приходилось оставаться без средств к существованию.

Моя красная «Тойота», которую я могла бы выгодно продать осталась на парковке у того самого отеля, в котором прожила несколько дней. Я просто решила больше ей не пользоваться.

В том душевном состоянии, в котором я пребываю последнее время опасно садиться за руль тем более, такому неопытному водителю, как я.

Сейчас единственной ценной вещью остался мобильный телефон да обручальное кольцо с бриллиантом. Но я очень сомневаюсь, что кому-то из местных жителей понадобится «Айфон» самой последней модели, а о ломбарде здесь, вероятнее всего, даже не слышали.

Да уж.

— А у вас переночевать нельзя?

Обращаюсь к кассирше, до боли закусывая нижнюю губу. Эта девушка — мой последний шанс постараться зацепиться в данной деревушке. Электрички уже не ходят и у меня нет других вариантов для ночлега.

Ну, неужели она не попытается войти в моё положение?

— Где?

— Ну, мне всё равно. Я и на полу согласна.

— Вот ещё! Топай отсюда!

Девушка больно толкает меня в бок, и, распространяя удушливый запах дешёвого парфюма, быстро захлопывает дверь магазинчика, выставив меня на улицу.

По моему лицу начинают течь злые слёзы, но я быстро беру себя в руки. Господи, я должна позаботиться и о себе и о своём малыше. Ведь он всё чувствует. Маленький мой.

— А может, комнату кто сдаёт?

Начинаю колотить кулаками в дощатую дверь магазинчика, надеясь на ответную реакцию. И, мне неожиданно везёт — створка незамедлительно распахивается, явив мне перекошенное от злобы лицо девчонки.

— Катись отсюда! Никто у нас комнаты не сдаёт! Совсем ополоумела в своей Москве! Тут люди по-честному зарабатывают!

— Но я заплачу за постой.

— Пошла вон! А то участкового позову, он вмиг тебя в обезьянник определит!

Дверь со злостью захлопывается и до меня начинает доходить, что проиграла.

Слёзы отчаяния подкатывают к горлу, и я начинаю задыхаться от нахлынувших чувств. Волосы трепет ночной ветерок, а в глазах стоит влажная пелена и я, спотыкаясь о камни, бреду по абсолютно безлюдной тропинке.

Сжимаю губы в жёсткую линию, окидывая бревенчатые дома тоскливым взглядом, и горестно качаю головой. Конечно, можно попробовать постучать в ближайший дом — вдруг там живут более сердечные люди, чем продавщица местного магазинчика, но у меня уже просто нет ни на что сил.

Хочется свернуться клубочком под берёзой и заплакать.

Неожиданно я осознаю, что погружённая в свои тоскливые мысли, не заметила, как тропинка закончилась, и я оказалась на галечном берегу какого-то озера.

Испуганно оглядываюсь, ища глазами хоть какое-то укрытие, и ощущаю, что на берегу я стою в гордом одиночестве. Полная белая луна освещает своим магическим сиянием пустынный берег и я понимаю, что ночевать мне придётся здесь.